башни и стены замка короны?

В само здание Рэф заходить не стал. Нависающие над головой потолки внушали ему постоянное беспокойство. Присел на ступеньках широченного крыльца, и почти сразу же рядом, искательно поскуливая, собрался маленький круг Бегущих Следом – тех, кто безоговорочно признал его Вожаком и теперь всячески пытался выказать свою преданность. Часть Круга подобрал лично Рэф, другие заявились сами, следуя непонятным, полузвериным-получеловеческим соображениям. Рэф рассчитывал, что в будущем из них выйдут толковые помощники.

Если оно теперь вообще настанет, увиденное им будущее…

Уловив, что пока никаких приказаний ожидать не стоит, Стая рассыпалась по окрестным кварталам – выслеживать, охотиться, искать подходящее логово в ожидании ночи. Скогры вполне могли передвигаться при ярком солнечном свете, но предпочитали вечерние или утренние сумерки.

Над ухом вопросительно хрюкнуло. Караульщики привели рыжую волчицу на привязи и спрашивали, нельзя ли ненадолго снять с нее ошейник. По твердому убеждению Рэфа, кожаный ремень на шее этой твари следовало поменять на хорошую веревку с петлей – а потом затянуть покрепче. Однако подходящий момент избавиться от Нейи Раварты был упущен: слишком многие ее видели и почти все прислушались к ее безумному бормотанию. В том числе и он сам. Стоило прикончить ее еще в ночь после Ярмарки, но тогда он был занят… очень занят…

Вспомнить бы еще, чем именно. Ночь выла на множество голосов, кружились улицы, дома, перепуганные люди, брызгала кровь, а потом взошло солнце, объявилась эта сумасшедшая девица и все испортила.

Нейя, похоже, угадала, что Вожак размышляет о ней. Подошла ближе, села и требовательно уставилась выпуклыми глазами, похожими на виноградные ягоды. Ее мысли улавливались без труда – когда Раварта пребывала в спокойном настроении, она становилась вполне разумным созданием. Но что касается ее повадок… Она явно вбила себе в голову, что, раз обладает слабеньким талантом к предсказанию, ей дозволено все.

В том числе сидеть напротив Вожака и надрывно скулить.

– Опять на веревку захотела? – вполголоса пригрозил Рэф. Ответом стал уже приевшийся образ ночного неба, разрезаемого синеватыми молниями, и мечущиеся под дождем фигуры оборотней.

– И что с того? – Рэф предпочитал говорить с одержимой волчицей вслух – скорее для себя, чем для нее. – Сама видела, я сделал все, что мог. Потерпи до утра. Твоя дева придет завтра.

Узкая рыжая голова закачалась из стороны в сторону в совершенно человеческом жесте отрицания.

– Думаешь, заупрямятся? А куда им деться? Из замка они не высунутся и тайком не удерут, так что подождем. И хватит торчать у меня над душой!

Зверюга ловко увернулась от вполне заслуженного пинка, проскочила мимо своих охранников и с независимым видом затрусила к лужице тени под стеной дома. Повертевшись на месте, улеглась и вроде бы задремала, свернувшись холмиком золотистой выжженной травы. Рэф не сомневался – как только он только начнет подниматься на ноги, Нейя Раварта будет тут как тут.

Вот напасть ходячая!

Что самое досадное: какой-то потрепанной, наполовину свихнувшейся волчице удалось посеять сомнения, ослабить незримые нити, соединявшие Вожака и Стаю. Да, пока скогры не выказывали неповиновения и подчинялись – но сперва косились на Нейю, точно спрашивая ее одобрения. Рэфа они принимали за первого среди равных, как водится между зверьми, но Раварты и ее пророчеств откровенно побаивались и трепетали перед ней. Рэф не испытывал к новоявленной провидице никаких чувств, кроме досады и раздражения тем обстоятельством, что ему никак не удавалось с ней справиться. Пусть он натянул на нее ошейник, это ничего не значило – в любой момент она могла вырваться на свободу и опрокинуть все, сделанное им.

Бывший дознаватель не сумел добиться внятного ответа: ради чего им, детям Карающий Длани, понадобился какой-то отпрыск человеческого рода? Раварта упрямо твердила одно и то же: «Право вести – твое, но указывать дорогу должна дева». Подобные слова кого угодно выведут из себя, но Рэф вскоре нашел достойный выход из положения. Он уступит Нейе, а дальнейшее – на совести засевших в крепости людей. Сам-то он твердо знал две вещи. Во-первых, аквилонскую принцессу добром им не отдадут. Во-вторых, если случится чудо и Ричильдис Канах придет – с ее появлением Стая рискует окончательно превратиться в неуправляемое скопище зверей. Ему не нужна никакая девчонка. Он сам отлично знает, куда вести Стаю и как одолеть людское племя. Единственно, для чего сгодится ребенок – припугнуть ее грозного отца, дабы не слишком усердствовал в стремлении оборонять Цитадель.

Что же до требования выпустить из крепости Эртеля Эклинга и его приемыша, оно принадлежало самому Рэфу. Нейя не упоминала о своем бывшем друге, короле Пограничья – возможно, она просто- напросто о нем забыла. Рэф же счел, что эту парочку лучше держать под рукой. Волчонку можно в любой миг свернуть шею, а Эртель… От него самого пользы никакой, но вот его имя еще может сослужить хорошую службу. Он ведь остается королем страны, пусть и бегает на четырех лапах. Как он там поживает, в клетке, укрепленной ворожбой стигийской девицы? Хотя с приездом Озимандии колдовство эш'Шарвин, надо полагать, долго не продержится.

Воспоминания о событиях в коронном замке потянули за собой другие, более расплывчатые… и вместе с тем волнующие. Рэф в точности помнил, как выходил из крепости, поручив двум скограм покончить с гиперборейскими магиками. Оборотни не вернулись, а различного колдовства прошлой ночью хватило в избытке, из чего следовало – Мави и ее дружок не справились со своим поручением или справились наполовину.

О собственном же времяпровождении Рэф помнил весьма смутно. Из замка он по Верхнему Проезду направился к Бронзовым воротам – взглянуть, как обстоят дела на Ярмарке. Где-то на полпути над городскими стенами взлетели радужные брызги фейерверка, затем послышался многоголосый вопль ужаса, и хлынул дождь.

Этот дождь смыл из памяти дознавателя Восходного квартала все, что происходило с ним до наступления рассвета. Осталось только удивительное ощущение полнейшей свободы и могущества. Должно быть, вместе со скограми он носился по улицам, ему вспоминалось, что он находился подле бастионов замка, но те выглядели слишком неприступными, и он ушел оттуда, предоставив тем, кто поглупее, карабкаться по стенам и охотиться на людей. С ним что-то происходило, он менялся, также, как менялись по собственному желанию одержимые оборотни, принимая ту ипостась, которую им хотелось. В своей прежней жизни Рэф из Ильгорта, потомок смешанных, браков между Карающей Дланью и людьми (хотя подобное не приветствовалось старейшинами рода) считанные разы пробовал изменить обличье и ему не удавалось