Перед их взором предстали могущественные горы Венец Мира, а на месте Долины Сумерек теперь клубилось лишь мутно-красное облако пыли. Это все, что осталось от мрачной долины.

— Да, ловко мы проскочили, — пробормотал Лукас, сдвигая фуражку на затылок и отирая пот со лба.

— Наверное, теперь никто никогда не сможет пройти через Долину Сумерек, — сказал Джим, который все еще не мог избавиться от дрожи в теле.

— Это точно, — откликнулся Лукас. Его голос звучал очень серьезно. — Долины Сумерек больше не существует.

Лукас набил себе трубочку, раскурил ее и задумчиво продолжал:

— Дурацкое положение, прямо скажем. Ведь и мы теперь не сможем вернуться обратно этим же путем.

Об этом Джим даже и не подумал.

— Ой, батюшки мои! — жалобно пискнул он. — Что же нам делать? Ведь нам нужно обязательно потом попасть обратно!

— Да, да, — согласился с ним Лукас. — Но ничего не поделаешь, придется нам поискать другую дорогу.

— А где же, собственно говоря, мы находимся? — робко спросил Джим.

— В пустыне, — ответил Лукас. — Я думаю, что это и есть пустыня Край Света.

Солнце зашло, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть, что они находятся уже не в горах, а на равнине, ровной-преровной, как поверхность стола.

Вокруг только песок, камни и какой-то гул. Где-то на горизонте на фоне сумеречного неба чернел силуэт гигантского кактуса, растопыренные отростки которого издалека напоминали пятерню, поднятую кверху в знак приветствия.

Друзья еще раз посмотрели на красно-белые Полосатые горы. Облако уже немножко рассеялось, и теперь можно было видеть то, что осталось от Долины Сумерек.

— И отчего все так получилось? — сокрушенно спросил Джим.

— Наверное, от грохота колес образовалось такое мощное эхо, что горы не выдержали и рухнули, — объяснил Лукас.

Потом он повернулся к паровозу и, похлопав его по котлу, с нежностью сказал:

— Здорово ты нас выручил, старина Кристи!

Но Кристи не отзывался и по-прежнему не подавал никаких признаков жизни.

Только теперь Лукас понял, что с Кристофом что-то неладно.

— Кристи! — закричал он испуганно. — Кристи, мой милый толстяк, мой славный Кристи! Что с тобой?

Но локомотив не двигался. Не слышно было ни звука.

Лукас и Джим, ничего не понимая, переглянулись.

— Ой, батюшки мои! — запричитал Джим. — Если Кристи теперь… — Он не мог произнести всю фразу до конца.

Лукас сдвинул фуражку на затылок и пробормотал:

— Да уж, только этого нам не хватало!

Они быстро достали ящик с инструментами, там у них лежали всевозможные плоскогубцы, молотки, щипцы, кусачки и все-все-все, что нужно для ремонта паровозов.

Долго-долго Лукас со всей осторожностью простукивал каждое колесико, каждый винтик и все прислушивался, не отзовется ли где какая трещина. За все время он не проронил ни звука. Джим стоял с широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас, и тоже молчал, боясь задать лишний вопрос. Лукас работал так сосредоточенно, что даже не заметил, как у него погасла трубка. Это было плохим знаком. Наконец он выпрямился и пробурчал сквозь зубы:

— Черт подери!

— Что, так все плохо? — спросил Джим.

Лукас нехотя кивнул.

— Я думаю, — мрачно сказал он, что, скорее всего, разлетелся поршень. К счастью, у меня есть запасной.

Он достал свернутый клочок кожи, в котором лежал стальной поршенек. По размеру он был такой же, как большой палец Джима.

— Вот он, — сказал Лукас, осторожно держа поршень двумя пальцами. — Маленькая, но очень важная деталь! С его помощью Кристоф снова заработает.

— Ты думаешь, тебе удастся починить его? — тихонько спросил Джим.

Лукас пожал плечами и сказал:

— Во всяком случае, попробовать мы должны. — В его голосе слышалась озабоченность. — Я не знаю, как перенесет Кристи этот сложный ремонт. Может, вынесет, а может, и нет… Мы не имеем права допустить ни малейшей ошибки… Иначе… Тебе придется мне помочь, Джим, — одному мне ни за что не справиться!

— Конечно, о чем разговор, — решительно ответил Джим.

Он знал, что Лукас говорит это не просто из вежливости. Значит, так надо, и Джим не задавал лишних вопросов. Да и Лукас, казалось, был не слишком расположен к разговорам.

Молча они принялись за дело.

Тем временем уже настала ночь, и вокруг стояла кромешная тьма. Джим должен был светить Лукасу фонариком. Молча, стиснув зубы, друзья боролись за жизнь своего славного Кристи. Прошел уже не один час. Двигательные поршни помещаются в самой глубине механизма, а потому пришлось медленно и методично разобрать весь локомотив по частям. Прямо скажем, эта работенка не для слабонервных.

Уже давно перевалило за полночь. Взошла луна и скрылась в тумане. Только тусклый прозрачный свет разливался над пустыней Край Света.

— Клещи, — раздался откуда-то из-под колес голос Лукаса.

Джим подал клещи. В этот момент в небе послышался какой-то странный шум. Потом раздалось отвратительное карканье. И снова странный шум. Теперь где-то совсем рядом. Что бы это значило?

Джим изо всех сил вглядывался в темноту. Он ничего не мог различить, кроме каких-то странных фигур, которые по своим смутным очертаниям напоминали огромные кульки с горящими глазами.

Снова какое-то шуршание. Гигантская неуклюжая птица спикировала прямо на кабину машиниста и нагло уставилась своими зелеными горящими глазищами на мальчика.

Джим с трудом удержался от того, чтобы не закричать во весь голос, настолько он испугался. Не спуская глаз с чудовища, Джим тихонько позвал своего друга:

— Эй, Лукас! Лукас!

— Что там такое? — отозвался Лукас из-под паровоза.

— Знаешь, здесь поналетели какие-то здоровенные птицы, — объяснил Джим. — Целая стая. Сидят тут и, кажется, чего-то хотят.

— Как они выглядят? — поинтересовался Лукас.

— Довольно противно, — ответил Джим. — Голые шеи, кривые клювы, зеленые глаза. На крыше уже сидит одна такая и не спускает с меня глаз.

— А, это всего-навсего грифы, — спокойно сказал Лукас.

— Понятно, — отозвался Джим без особой радости в голосе. Потом он немножко подумал и решил все-таки уточнить: — Интересно, а грифы хищные птицы или нет? Как ты думаешь, Лукас?

— Они, конечно, хищные, — пояснил Лукас, — но пока человек жив, ему нечего их опасаться, потому что грифы живых не трогают, только мертвых, так как они питаются падалью.

— Ах вот оно что, — протянул Джим задумчиво. — А ты уверен в этом? — спросил он через несколько