быть точным — простое предательство. Вечером 26-го августа (8 сентября) на заседании Временного правительства Керенский неожиданно квалифицирует действия Корнилова как мятеж, и требует для себя чрезвычайных полномочий. Как мы помним, на любые свои просьбы Александр Федорович отказа не знал при любом составе кабинета — полномочия ему были предоставлены, а сами министры по привычке подали в отставку. На следующий день 27-го августа(9 сентября) вся Россия была потрясена манифестом Временного правительства, объявившего генерала Корнилова вне закона. Публикация произошла в страшной спешке и в тайне от других членов Временного правительства. Мирный исход кризиса Керенскому был не нужен, ему требовалась жесткая конфронтация. Повод для окончательного шельмования и добивания армии. Причина для раздачи оружия красногвардейцам и выпуска большевиков из тюрем.
В то время Борис Савинков и другие выясняли по телеграфу с Корниловым подробности происшедшего, пытаясь разобраться в ситуации, Керенский, не дожидаясь результатов отдал приказ опубликовать манифест. В нем Керенский назвал героя Карпат «изменником» и приказал военачальникам не подчиняться Корнилову. Железнодорожники получили приказ разобрать пути и не допустить конный корпус в Петроград. В тот же день Керенский отдал приказ о предании суду Корнилова и его сторонников. На свободу начали выходить и без того немногочисленные арестованные большевики.
Больше всех изумлен подобным развитием событий был сам Верховный главнокомандующий! Его ответный манифест, это даже не программа, не план, а просто крик души: «Русские люди! Великая родина наша умирает. Близок час ее кончины. Вынужденный выступить открыто я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большинства советов действует в полном согласиис планами германского генерального штаба и одновременно с предстоящей высадкой вражеских сил на рижском побережье, убивает армию и потрясает страну изнутри. Тяжелое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех русских людей к спасению умирающей Родины. Все, у кого бьется в груди русское сердце, все, кто верит в Бога в храмы, молите господа Бога об явлении величайшего чуда спасения родимой земли. Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России, и клянусь довести народ путем победы над врагом до Учредительного Собрания, на котором он сам решит свои судьбы и выберет уклад новой государственной жизни. Предать же Россию в руки ее исконного врага германского племени и сделать русский народ рабами немцев я не в силах. И предпочитаю умереть на поле чести и брани, чтобы не видеть позора и срама русской земли. Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины!».
Генерал Крымов, получивший известия о неожиданном поведении Керенского растерялся. В тот момент к нему и прибыли представители правительства, предложившие поехать к Керенскому на переговоры. Крымов знал о том, что Корнилов действует с санкции премьера, и не мог понять причин объявления генерала изменником. Он и поехал к Керенскому для того, чтобы объяснить, рассеять недоразумение. После беседы с премьером он застрелился, а возможно даже был убит. «Великий демократ» Керенский поначалу даже запретил вдове покойного публичные похороны. Только после ее настойчивых просьб и обращения генерала Алексеева, было разрешено, пишет Деникин, «похоронить покойного по христианскому обряду, но не позже шести часов утра в присутствии не более девяти человек, включая и духовенство». Так трагически закончилась жизнь одного из лучших кавалерийских генералов России, который поначалу с таким восторгом встретил Февральскую революцию…
Многие авторы говорят о том, что если бы Крымов не остановил движение своего корпуса на Петроград и не отправился к Керенскому, то город был бы взят, а наша история могла миновать многих своих черных страниц. Но он поехал, и поплатился за это жизнью. У других авторов можно прочитать, что Крымов не застрелился сам, а сделать это ему помогли адъютанты Керенского. Темная это история, впрочем, как и вся история восхождения Александра Федоровича к власти…
Пробуждение от сна было неприятным. Да впрочем, какой сон! Легкое забытие, провалы, очищающие мозг и дающие телу новую энергию.
— Ты смотри! Спит, сука! И в ус не дует!
Камера. Десять квадратных аршин пола. Окошко с железной решеткой. В двери небольшой глазок. Нары, стол и табурет. Дышать тяжело — рядом отхожее место. А в окне висят два солдата — охрана свободно допускает всех, желающих высказаться. Ругательства и угрозы. Угрозы и ругательства. Никуда от них не уйти. Отворачиваешься к двери — так и там, в глазок смотрит другая пара ненавидящих глаз, оттуда также сыплется отборная брань. Вот тогда ложишься на нары и закрываешь голову шинелью и ненадолго тонешь в спасительном сне.
Но когда пробуждаешься, выходишь из забытья, в окне твоей камеры кто-то висит и поливает тебя словесными помоями. Но за что? За стремление спасти свою Родину от мрака и ужаса? Что преступного совершил он, генерал Антон Иванович Деникин?
В окно, уцепившись за решетку, заглядывают два солдата. Глаза жестокие, навыкате. Голос истерический. Деникин поднял голову и посмотрел в их сторону. И тут же пожалел об этом. Такая грязь полилась на него сквозь решетку, от этих двух русских солдат, толком его не знавших, что стало ему тошно и уныло.
— Хотел открыть фронт... продался немцам... хотел лишить земли и воли...
Заметили его движение.
— Очнулся гнида. Смотри, жив еще — усмехнулся один из солдат — Недолго тебе осталось. Не будем ждать, пока сбежишь — сами своими руками задушим.
Лучше бы и не шевелился. Так бы и лежал, накрывшись шинелью с головой, только бы не слышать всего этого.
Да, делая доклад, на котором присутствовали высшие военные чины и сам Керенский, буквально пару недель назад, он сказал все как есть. Прямо и честно, как и следует боевому генерал, прямо в лицо Александру Федоровичу выложил все, что он думает о состоянии армии. И ждал отставки, но ее не последовало. А вместо этого, правительство попросило направить к столице конный корпус. Тогда казалось, что хоть и поздно, но осознал Керенский и его сотоварищи всю гибельность пути, по которому ведут они Россию, и искренне решили навести порядок в Петрограде. А случись так, ведь и вся страна очнется от охватившего ее безумия. Но то были иллюзии, сладкие надежды и грезы.
— За что? За что?
Снова и снова в голове Деникина возникал этот немой вопрос. И ответа не было. То есть он был, но правда это была страшнее любого внезапного пробуждения. Эта правда стучала в висках и рвалась внутрь камеры от изрыгающих проклятия, висящих на решетке солдат.
— … за попытку вооруженного восстания против Временного правительства ...
Так сказали солдаты, пришедшие его арестовывать. Но ведь никакого мятежа не было! Он Деникин, только и «натворил», что в своей телеграмме сказал, что думал всегда: «Я солдат и не привык играть в прятки… На совещании с членами Временного правительства, я заявил, что целым рядом военных мероприятий оно разрушило, растлило армию и втоптало в грязь наши боевые знамена… Сегодня, получив известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста Верховного главнокомандующего; видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны; считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду».
Остальные командующие фронтов его поддержали и теперь, как и он попали за решетку. Мятеж, восстание. Да, что они, болтуны и демагоги, в этом понимают! Разве бывает мятеж, когда нет ни планов никаких, ни сил для этого. Никто не был арестован, никого не задержали, ни Деникин, ни другие мятежники, пока не пришли забирать их самих. И не от нерадивости или лености своей, просто никаких планов в действительности не было.
Деникин сглотнул подкативший к горлу комок. Он ничем не мог помочь Корнилову, и ночью, той решающей ночью, ждал вестей о движении корпуса Крымова на Петроград. Не помог оттого, что не просил Корнилов поддержки, не готовился свергать правительство.
Когда он, генерал Деникин, получил телеграмму Керенского, то сразу понял, что наступает очередной аккорд гибели страны. Телеграмма была без номера. С простой подписью. Очень простой, даже без должности — Керенский. Так правительственные депеши не оформляют. А потом текст, от которого засосало, заныло под ложечкой. Генералу Корнилову предлагалось временно сдать должность Верховного
