Все может случиться в такой ситуации…

— Все предусмотрено, — сказал Мамочкин, — В том-то и вся штука — под носом, в квартире полицая, тут никому и в голову не придет… И то учли, что тебе, власовцу, сюда проще. А насчет сети… Когда ты сюда входил, в той комнате и духу моего уже не было. Там угол отвалило, ныряй в дыру на первый этаж — и дай бог ноги. Не дураки это место выбрали. В общем, не беспокойся. Скажи мне для начала вот что: почему на явку пришел ты, а не Копица. Моего шефа предупредили, но в чем дело? Что с Копицей?

— Шефа?.. Какого шефа? — Роман насторожился: при слове «шеф» ему сразу чудился Фишер.

— Я же сюда не один… В таких делах я еще зеленый, я только радист-шифровальщик.

— А где же он, этот твой шеф?

— Не торопись. Когда предупредили, что на явку вместо Копицы придешь ты, надо было подстраховаться. Ведь я тебя знаю. Что с Копицей?.. Впрочем, подожди, не будем лишний раз повторяться, — сказал Мамочкин и снова вышел в другую комнату.

Возвратился не сразу и не один. Рука Романа инстинктивно рванулась к кобуре: следом за Мамочкиным в комнату вошел майор немецкой армии, рослый, стройный, с ленточкой в петличке мундира, и Роман подумал, что попал в ловушку, и с ненавистью поглядел на Мамочкина.

— Товарищ Козорог? — тихо спросил «немец». — Кажется, Роман Маркович, не ошибаюсь? — И подал руку. — Давайте знакомиться: подполковник Березин Семен Семенович. Здесь — майор Отто Квапке. Испугались?

Козорог только теперь пришел в себя и встал.

— Очень рад, — сказал он.

— Да вы сидите, сидите. Заждались?

— Еще как. Чего только уже не думал.

— Мы тоже. Совсем было надежду потеряли на вас и вдруг…

— А что случилось? — спросил Козорог.

— К вам направляли двоих, одни погиб при перелете линии фронта, следа другого так и не удалось установить, может быть, тоже при каких-то обстоятельствах… Вы в местах обусловленных встреч бывали?

— Странный вопрос, простите. Много раз.

— Ничего подозрительного не заметили?

— Нет. А мне пришлось нарушить инструкцию: сам начал искать пути связаться через партизанское подполье.

— За нарушение инструкций по головке не гладят, — нахмурился Березин.

— Но и не сидеть же сложа руки.

— Тоже правильно. Правильно потому, что все обошлось, — Ну-с, теперь докладывайте, что с Копицей. — Березин тоже присел на табуретку.

— Пока что ничего, но… — Роман все рассказал. — Это я запретил ему идти на явку. Похоже, за ним установлена слежка, а почему — неясно. Правда, мне стало известно по каналу местного подполья, будто бы одному из группы, которую он провалил, удалось улизнуть из-под ареста. А эта же погань потом любыми путями сюда обратно. Понимаете, еще какое дело, у Фишера, того, который тут занимается подготовкой и отправкой шпионов-диверсантов, есть воронежская газета, я сам видел, а в ней сообщалось, что диверсанты взорвали мост в районе Семилуков, а этот тип, да вот товарищ Мамочкин его должен помнить — Бордюков, если он уже перебрался сюда, конечно, сообщит Фишеру, что это мистификация. Что мог подумать Фишер? Копица — двойник и заброшен сюда с какой-то целью, может, не один. Поэтому он его пока что не трогает, щупает. Ну, я и решил, что лучше будет отвести Копицу от встречи с вами.

— Правильно, Роман Маркович.

— Я думаю, Копицу надо вообще вывести из игры, — сказал Роман.

— Почему? И как вы это сделаете?

— Попробую переправить к партизанам. У меня, кажется, есть такая возможность. Парень он хороший и свое дело сделал, но я заметил, что слишком стал нервным, когда заподозрил слежку.

— Не спешите, — сказал Березин. — Пусть попусту побегают за ним, а от себя его изолируйте. У Фишера, действительно, есть основания подозревать Копицу в двойной игре. Нами была перехвачена шифровка, в которой сказано, что тогда не все гости прибыли. Шифр был сложный, и расшифровали его уже после того, как Копица был отправлен сюда. Не торопитесь, пусть побегают за ним, а там подумаем. А вас могу успокоить, Роман Маркович, Бордюков здесь никогда не появится, попался окончательно. Ну а как Спрут — это Центр установил такую кличку Фишеру, — куда он сейчас запускает свои щупальца?

— В мае — июне, насколько мне известно, а мне, конечно, далеко не все известно, потому как непосредственно отсюда забрасывается только часть агентуры, остальные, по-моему, после подготовки передаются в распоряжение армейских отделов абвера, так вот, отсюда шла активная заброска лазутчиков в район Воронежа — Курска, группами и в одиночку, но сейчас, похоже, под Вязьму.

— Под Вязьму?

— Да. Между прочим, неделю назад паши «пропагандисты», эта же школа официально называется пропагандистской и иногда выполняет такие функции, так вот, неделю назад забросили под Вязьму листовки: «Русские, кончай перекур».

— Что бы это значило?

— Пока что определенно нельзя сказать. Может, для отвода глаз. И вот что еще. Если весной гнали составы под Орел, то сейчас под Духовщину. И почти совершенно открыто, даже демонстративно. Похоже, что немцы что-то мудрят.

— Мудрят или мудрили, Роман Маркович, но это уже не важно. Карты их раскрыты. И ваша доля участия в этом есть. Русские и правда скоро кончат перекур, но зато им дадут прикурить. Да, а что Ромашов? Ничего о нем не слышал в последнее время…

— Паша Ромашов?.. Убит еще в лагере военнопленных.

— Убит?.. — Березин побледнел, поднялся и, склонив голову, помолчал. — Паша был моим соседом по лестничной площадке, — сказал он. — Как мне об этом Люсе… У нее трое малышей. Да, а как ваша семья, Роман Маркович?

— Не знаю. Я, как мне и было сказано, ничего тут не скрывал, указал довоенное местожительство, но о семье, правда, не упомянул. Но Фишер ее, вроде разыскал.

— Фишер?.. Откуда вам это известно?

— Он мне сам сказал. И еще сказал, что теперь их люди «позаботятся» о ней.

— А не шантаж это?

— Навряд. Он мне разрешил, даже не разрешил, а приказал написать жене письмо, и он отправит его своей почтой.

— И как вы, когда сообщил вам о вашей семье?

— Я его поблагодарил.

— Хорошо, Роман Маркович. Написали жене?

— Написал.

— Написали, что служите у немцев?

— А что же еще я мог написать?.. Письмо — их почтой.

— Очень хорошо, Роман Маркович.

— Да что же тут хорошего, Семен Семенович? Кто же я теперь для жены?.. Изменник, предатель. Это ужасно! А люди, мои бывшие коллеги, если они там есть, тоже будут знать, что я изменник. Представляете?

— Представляю, — сочувственно сказал Березин. — Такова наша доля, Роман Маркович, в этой войне. От жены получили?

— Пока что нет. Может, все это вранье, может, семьи моей уже и нет, а Фишер просто шантажирует, хочет посредством этого держать меня в своих руках.

— Может, так, а может, и нет, — сказал, поразмыслив, Березин. — Скорее всего, не так. Скорее всего, он взял вашу семью заложниками и хочет, чтобы вы об этом знали. А как он сейчас к вам относится, доверяет?

— По-моему, он никому не доверяет, хоть и приходится доверять. А что ему делать без этих