Дверца закрылась, обдав ее ветерком, и позади Мэри промелькнула тень Принца, обходившего машину. Он бесшумно скользнул внутрь, уселся с ней рядом и повернул ключ в замке зажигания. Мэри выглянула из окна — кафе прыгнуло назад, отвернув в сторону потемневший фасад. Машина, набычившись, рванула вперед, готовая глотать расстояние. Они стремительно въехали на одну из бетонных лент, опутывающих весь город. Автомобиль изо всех сил несся вперед, стремясь возглавить стадо себе подобных.

— Понятно. Ты ведь еще ни разу не ездила в машине, так же?

— Пожалуй, ездила, — ответила Мэри, уставившись в окно. Затем резко повернулась.

Принц с улыбкой смотрел на стелющееся перед машиной полотно дороги.

— У меня на тебя целая куча времени, Мэри, — произнес он, — Я тебе это уже как-то раз говорил. Бездна времени.

В ту ночь Мэри едва не захлебнулась в потоке жизни. Она совершенно не представляла себе глубочайших контрастов города, его чудовищной энергии, его устройства и оснастки, могущества и неумеренности. И последние сомнения по поводу Принца рассеялись — он знал про нее все. Ему были ведомы все тайны.

— Смотри, — обратился он к ней в баре на сорок пятом этаже.

Мэри обернулась и увидела хохочущую рыжую девицу в розовом платье, повисшую на одноглазом толстяке. Ее платье было еще по-девчоночьи розовым, но волосы красны, как мясо.

— Он заплатил агентству пятьдесят фунтов, чтобы притащить ее сюда. Она получит пять, а может, и меньше. Пять фунтов за вечер с толстячком. Потом они заключат сделку. Он даст ей сотню фунтов, может быть, полторы. Она проведет у него в номере четыре — пять часов, так сказать, продаст ему свое время, а потом отправится домой, к своим детишкам и муженьку, который не возражает против такой жизни, потому что не может позволить себе каких-либо возражений.

— Смотри, — повторил он в темнице, расположенной под улицами города. Он завернул под мост и открыл своим ключом какую-то дверь, обнаружившуюся под ногами, прямо в земле. В его связке были десятки ключей, наверное от всех дверей мира, а может, только от темниц. — Здесь проходят линии электропередачи. Это медные вены города, заставляющие все работать — воду, электричество, газ.

— Смотри, — сказал он в общежитии с запутанной планировкой, расположенном в охраняемой зоне рядом с аэропортом, где над головой с ревом проносились темные громады самолетов, подвешенные к темным небесам на световых нитях; Мэри повернулась и увидела женщину с лицом цвета охры, которая переходила от койки к койке с метлою под мышкой и вопящим ребенком на руках. — Эта уборщица щиплет сыночка, чтобы он кричал пожалостливее и ей дали больше денег. Но делает она это еще и для того, чтобы наказать его за все те грехи, которые он совершил в прежних своих жизнях. Он, видать, был очень плохим мальчиком, коли уродился на свет сыном уборщицы. Разумеется, все это если предположить наличие жизни после смерти.

— А теперь посмотри сюда, — приказал Принц.

Мэри глянула через ветровое стекло и не поверила своим глазам. Посреди темной улицы стоял чуть не голый мужчина, плакал и жег деньги. В руках он держал зажигалку и пачку купюр. Вокруг уже собрались поглазеть другие люди.

— Теперь он в порядке, — произнес Принц, — Но о каком порядке вообще может здесь идти речь? О человек… Что довело тебя до такого? Как случилось, что этот шаг кажется самым естественным? Хватит — беги! Давай же. Спасайся, старина!

Они перекусили в ресторане, растянувшемся, как пещера, на целый квартал в гноящемся чреве Чайна - тауна. Рядом с ними поглощали пищу тысячи китайцев. До сих пор Мэри казалось, что происхождение человека — из Швеции он родом или из Шри-Ланки — ничем не примечательнее того, длинные у него ноги или короткие волосы, переживает он полосу везения или неудач. Теперь она убедилась: то, откуда ты родом, имеет вполне конкретное значение, и не только для тебя, но и для общего порядка. Другие люди… Плосколицые эльфы с тусклым светом в глазах… Принц ловко ухватывал сладковатую пищу парой вязальных спиц. Мэри была слишком пресыщена, чтобы притронуться к блюду, хотя в тот день почти ничего не ела. Насыщает не только пища. Порою с лихвой хватает одного настоящего. Подчас настоящее вполне может пресытить до тошноты. Она прихлебывала чай и готовилась к тому, что ее ожидает.

— Ну что, начнем? — приступил он.

Мэри кивнула.

— Много ли ты знаешь об Эми Хайд?

— Достаточно. Фотографии вполне хватило.

— Ну а мы знаем совсем немного. У нас есть сведения о том, чем она занималась и с какого рода людьми общалась. Однажды ночью она зашла слишком далеко. И что-то произошло. Мы не совсем в курсе, что именно. Ты ведь знаешь, что такое убийство, так?

— Пожалуй.

— Как правило, мы находим тело и после этого приступаем к поискам убийцы. В случае с Эми Хайд у нас есть убийца, но нет тела. Мы ищем его и не находим. У нас есть признание парня, который сейчас сидит за решеткой. Он рассказал нам, что сделал и почему. Но самого тела и след простыл. Куда же подевалась Эми Хайд? И вот появляешься ты. Ну-ка покажи мне свои зубки.

Мэри широко раскрыла рот. Ей показалось, что кто-то просто раздвинул его руками.

— Ммм, отличные зубки. Впрочем, без толку. Похоже, у Эми с этим никогда проблем не было — во всяком случае, у нас нет никаких свидетельств на этот счет. То же и с документами. Так что установить все адски сложно.

— Быть убитой — преступление? — спросила Мэри.

— Что? — Мэри считала, что на свете нет вещи, способной изумить Принца, но сейчас он и впрямь изумился. — Ты это к чему?

— Просто хотела узнать. Это преступление? За это наказывают?

— Странный, однако, способ нарушить закон. Видишь ли, дело в том… — Он замялся и вытер лоб рукой. — Да нет. Тебе это пока знать ни к чему. Позже.

— Что позже?

— Увидишь. — Он успокоился, и его губы снова тронула улыбка.

— Что будет, если нарушишь закон? — спросила Мэри.

— Срок.

— А если убьешь кого-нибудь?

— На всю жизнь.

— А что это — жизнь?

— Убийство.

— Правда?

— К дьяволу, — сказал он и засмеялся. — Нечего и пытаться. Ну, Мэри…

— Что?

— Ты добрая или злая?

— …Я добрая. Правда, добрая.

— …Честно?

Она смотрела ему прямо в глаза, изо всех сил пытаясь его переглядеть. Потом спросила:

— Совершал ли ты что-нибудь ужасное во сне, а потом, проснувшись, все еще верил, что это правда?

— Да… — проговорил он.

— У меня так все время. Всегда.

— Бедная, бедная Мэри, — прошептал он, — бедная душа. Пошли. Боюсь, ты сегодня должна еще кое - что увидеть.

Они молча ехали в машине. Принц больше не был расположен беседовать и сделал вид, что полностью сосредоточился на вождении. Мэри внимательно следила за дорогой. Снова река, извивающаяся и беспокойная в потоках лунного света, дымящийся хобот все еще грохочущей фабрики, склады, степенно марширующие по обеим сторонам дороги и словно оглядывающиеся через плечо на машину, полоса черной