Алексей Степаныч объяснял — скрипка очень трудный инструмент. Чтобы хорошо играть на ней, надо много упражняться в различных видах техники, а для этого служат этюды.

— Сначала пятый, — говорит Алексей Степаныч.

Пятый. Этот этюд играют прыгающим смычком. Для того чтобы звук был лёгким, отрывистым, как будто танцующим. Этот штрих когда-нибудь очень пригодится в трудных концертах. Алексей Степаныч говорил, что один очень красивый концерт Венявского редко играют ученики и даже студенты, потому что, исполняя его, нужно очень хорошо владеть почти таким же, хотя и более трудным, штрихом. «Вот куда ведёт детский ученический этюд», — говорил он. Хотя и ученический, а красивый. И как отчётливо и ритмично это танцующее движение руки!

Марина с увлечением играет этюд, и все смотрят на неё улыбаясь.

— Хорошая рука, — одобрительно говорит седой профессор.

— Да-да, замечательная правая рука, — поддерживает кто-то.

Алексей Степаныч молчит. Во-первых, говорят о его ученице, и он молчит из скромности.

Но, во-вторых, — и это самое главное, — ему всегда кажется, что дело не в правой и не в левой руке, хотя он много работает над ними, а в чём-то другом, присущем всему, цельному музыкальному характеру ученика.

— Теперь двадцать пятый, — говорит Алексей Степаныч, когда Марина, опустив скрипку, вытирает платком разгорячённое лицо. — Рука не устала?

— Нет, Алексей Степаныч, не устала, — отвечает Марина.

И правда, совсем не устали руки и больше не дрожат ничуть.

И скрипка слушается — совсем как своя. Хорошая скрипка, замечательная скрипка советского мастера Витачека.

Этот этюд — в двойных нотах. Марина начала их по-настоящему изучать в начале этого года. До чего же трудными они казались ей тогда! Алексей Степаныч ещё говорил ей в начале года на уроке: «А знаешь, Марина, что значат для скрипача двойные ноты? Мы вступили с тобой в новую, большую область…» Как трудно было вначале играть их не фальшивя! Ещё гаммы, упражнения — это проще, а тут целый этюд в двойных нотах, трудный…

Елизавета Фёдоровна внимательно слушает Марину. Она прекрасно знает, какую трудность преодолевает ученик, берущийся за двойные ноты.

— Чисто! — говорит она с лёгким оттенком удивления. — Достаточно чисто, — добавляет она, потому что абсолютной чистоты не может достигнуть никакой, даже самый усердный ученик.

— И смело, — говорит Семён Ильич.

Да, уж этого отнять у Марины нельзя. Это Алексей Степаныч приучил и её и других своих учеников к решительной и смелой игре. «Да не бойся ты, Марина, этих двойных нот, — говорил он ей, — играй смелее!»

Всё. Техника окончена. Теперь самое главное, самое ответственное — концерт, тот концерт, из-за которого они с Галей ссорились и мирились в начале года, над которым они столько трудились в его середине и который так сблизил их в конце.

Их с Галей концерт. Пробный камень их дружбы. А сейчас, на экзамене, — проба её успехов, её достижений, её годовой работы.

У учеников-пианистов обычно другая программа. Они играют на экзамене пьесы, сонатины, сонаты.

Ученику-скрипачу полагается на экзамене сыграть концерт, для каждого года — другой. Вся ученическая жизнь маленького скрипача связана с концертами — с виртуозными трёхчастными пьесами.

Даже для самых маленьких, позанимавшихся всего один год, существует знаменитый ученический концерт Ридинга, концерт начинающих. Сыграл малыш этот концерт, первую его часть, и уже видно: достиг чего-то, поднялся на первую ступеньку.

И Ридинга играла Марина, и, на втором году обучения, — русский концерт Яньшинова, в котором ей так нравилась весёлая русская пляска, и концертино Баклановой, и ля-минорный концерт Вивальди — в унисон со всем классом, а в прошлом году — уже настоящий, серьёзный концерт Баха. Правда, Баха она сыграла не очень хорошо.

А теперь их последний концерт — такой красивый, такой трудный и виртуозный.

В нём, как и во всяком почти скрипичном концерте, три части.

Редко кто из учеников играет все три, а они с Галей играют.

Алексей Степаныч помогает Марине настроить скрипку. На экзамене это нельзя доверять ей самой — нужно настраивать очень быстро и точно.

Марина глубоко вздыхает. Опять стало страшно. Ведь их концерт начинается решительной высокой нотой. А вдруг собьёшься, сфальшивишь?

— Смелее! — говорит Алексей Степаныч и ободряюще улыбается Марине.

Анна Андреевна играет вступление. Вот-вот, тот самый темп она взяла, что нужно, — именно тот, в котором хотела начать Марина, хотя он чуть медленнее того, в котором они играли на последней репетиции. И как это Анна Андреевна угадала!

Марина слушает знакомые звуки фортепьянного вступления.

Музыка его красива, но в ней нет ещё чего-то главного — нет ещё голоса скрипки. Вот сейчас он вступит — и как тогда зазвучит концерт!

И Марина решительным движением поднимает смычок.

Взлетела вверх высокая чистая нота — поющая серебряная нота, и тихо-тихо стало за экзаменационным столом.

Мелодия льётся, звучит, мелодия поёт о счастливом человеке, которому свободно дышится и поётся.

Солнце подобралось уже к роялю. Засверкало лакированное чёрное дерево, зазолотились пушистые волосы Анны Андреевны.

А в мелодию вплетается вальс — отчётливо-мерный и как будто замедленный сначала, а потом всё убыстряющийся. Он кружится всё быстрее, это уже вихрь танца!..

Умудрённые слушатели знают, что вот здесь в мелодию вплелись трудные двойные ноты, да ещё в быстром темпе. Но, привычно отмечая преодоление этих трудностей ученицей, они слушают — слушают музыку вальса.

А Алексей Степаныч знает, что это значит: девочка заставила себя слушать.

И он слушает её вместе со всеми. Этот же концерт играла сегодня Галя. И Лёня играл его в году — хорошо играл, хотя немного недоучил. И Галя сыграла его сегодня очень музыкально. Но такого самозабвенного, яркого исполнения у них не было. А здесь, вот сейчас, уже перейдена какая-то ступенька ученичества — техника сейчас в исполнении Марины подчинена музыке.

И, вероятно, большую роль в этом сыграла их совместная музыкальная тайна. Это она во многом подвинула Марину вперёд, научила её по-настоящему работать и чувствовать музыку.

Вторая часть, медленная и певучая. Третья. Опять каскад брызжущих весельем звуков. И снова тема вальса — покоряющая, увлекательная…

И последний, снова взлетающий вверх, как в самом начале, поющий серебряный звук.