приобретает при исключительных обстоятельствах.

– Смелей! Вперед! Напрямик ко мне! – услышал дон Хосе. С радостным криком, напоминавшим торжествующий рев хищника, он поднял своего коня и, понукая его поводьями и шпорами, помчался к холму, преследуемый по пятам ревущим потоком. Менее чем в десять минут дон Хосе взлетел на вершину и повалился без чувств на руки человека, чей призыв спас его от гибели.

Теперь путнику ничто не грозило: вода не могла настигнуть его, здесь он находился в надежном убежище.

Обморок дона Хосе, вызванный скорее душевным потрясением, чем физическим утомлением, продолжался недолго. Он открыл глаза и увидел, что лежит один на вершине холма, укрытый одеялом. Очевидно, кто-то позаботился предохранить его от пронизывающей стужи. Сбросив с себя одеяло, дон Хосе стал с любопытством обозревать местность. Гроза все еще бушевала, но сила ее значительно ослабла. Дождь прекратился. Темно-синее небо заискрилось звездами. Их неверный мерцающий свет накладывал на весь окрестный пейзаж отпечаток какой-то дикости и обреченности. Ветер дул с прежним бешенством, вздымая пенящиеся волны на поверхности воды, уровень которой достигал почти самой вершины холма.

Конь управителя мирно пасся в нескольких шагах от своего господина; он с видимым удовольствием объедал молодые побеги деревьев и густую траву, зеленым ковром расстилавшуюся по земле. Рядом с ним паслась другая лошадь. «Отлично! – подумал дон Хосе. – Мой храбрый спаситель, очевидно, не уехал, он где-то неподалеку. Значит, я еще увижу его. Но где бы он мог быть? Какие у него могут быть здесь дела? Впрочем, проще всего спокойно ждать его». Не успели пронестись эти мысли в голове Паредеса, как на фоне полумрака смутно обрисовался черный контур человека, о котором он только что подумал.

– Уже на ногах! – весело воскликнул незнакомец. – Отлично! По мне, во всяком случае, такое положение лучше того, в котором я оставил вас.

– Благодарю, – тепло отозвался дон Хосе. – А ведь, вероятно, жалкий был у меня вид, когда я свалился, как полузаколотый бычок! Такой здоровяк, а падает в обморок не хуже женщины или слабого ребенка. Стыдно, не так ли?

– Нисколько, приятель, – возразил незнакомец. – Мне случайно довелось наблюдать вашу борьбу со стихией. Я был лишен возможности прийти вам на помощь, но, Бог свидетель, готов поклясться честью охотника в том, что вы сильный боец! Вы смело встретили бурю. Могу вас заверить: многие на вашем месте, в том числе и я, так легко не отделались бы. Этот ответ разрушил принужденность между ними и помог им с первого же знакомства стать друзьями.

Такова уж природа человека. Дружба возможна лишь между людьми, равными по силе и уму. При всей своей благодарности к незнакомцу Паредес не мог бы так свободно общаться с ним, если бы заподозрил в нем какое-либо превосходство над собой. Откровенность его спасителя вернула дону Хосе ту веру в себя, без которой жизнь в пустыне вообще немыслима. Он сразу почувствовал себя непринужденно.

– Должен, однако, сознаться, что была минута, когда я потерял надежду на спасение, – сказал дон Хосе, протягивая руку своему новому другу. – Не случись тут вы, я бы, действительно, погиб.

– Ба, ба! – возразил незнакомец, пожимая протянутую ему руку. – Вы ничем не обязаны мне. Да, черт возьми, вы же самостоятельно выбрались из беды!.. Но перейдем к другой теме. Мы, конечно, находимся здесь в безопасности. Тем не менее положение весьма незавидное. Недурно бы подумать о том, как нам выбраться отсюда.

– Я того же мнения; к несчастью, мы располагаем весьма ограниченными средствами.

– Возможно. Но прежде всего я предложил бы сесть и «держать совет» по индейскому обычаю. Согласны?

– Разумеется. Ничего лучшего в нашем положении, пожалуй, не придумаешь. Тем более, – продолжал дон Хосе, взглянув на небо, – что до рассвета еще добрых три часа.

– Да, времени у нас достаточно.

Пока длился этот короткий разговор, буря совсем затихла, и ветер дул только порывами.

– Начнем с того, – предложил Паредес, – что разведем костер. Теперь, когда ветер стих, хищники, хотя бы вплавь, станут добираться до этого холма. Непогрешимый инстинкт зверья приведет их в это убежище. Если мы не примем заранее мер предосторожности, они нападут на нас.

– Прекрасная мысль! Сразу сказывается охотник!

– Да, я много лет охотился, – со вздохом ответил дон Хосе. – Но теперь все это в прошлом; кончились мои странствия по прерии.

– От души жалею вас, – проникновенно произнес незнакомец, – никакое существование не может сравниться с этой жизнью.

– Кому вы это говорите! Самые прекрасные годы моей жизни прошли в прерии.

Не прерывая беседы, два приятеля пустили в ход свои мачете и выкопали глубокую яму для костра у подножия исполинского дуба. Они заложили ее до отказа смолистым хворостом и развели огонь, взорвав небольшую щепотку пороха, уложенную на дне ямы в дубовом листке. Пламя длинным снопом радостно взвилось к небу, а хворост весело потрескивал, выбрасывая миллионы искорок.

Огонь имеет огромное значение в жизни человека. Кроме всех прочих благ, он обладает еще свойством веселить ум и душу людей. Согретый его живительным пламенем, человек забывает о перенесенных им тяжелых и опасных испытаниях. Довольно долго оба путника молча сушили свою промокшую до нитки одежду. С неизъяснимым наслаждением каждый из них ощущал, как приятная теплота мало-помалу проникала во все поры, согревала кровь и возвращала жизнь застывшим конечностям.

– Viva Dios! – заговорил наконец дон Хосе, весело встряхнувшись. – Я, кажется, снова становлюсь человеком. Что за прелесть этот огонь, особенно когда продрогнешь! А не употребить ли нам его в дело?

– Не возражаю, – ответил незнакомец. – Но только как?

– Разве вы не голодны?

– Карай! Вот уже четырнадцать часов, как у меня во рту ничего не было. Но, к сожалению, у меня нет никаких съестных припасов.

– Зато у меня есть! Мы поделимся!

– Тогда действуйте! Вы, я вижу, добрый товарищ! Управитель достал захваченную с собой дорожную провизию.

– Вот! – не без самодовольства произнес он, разложив всю снедь у костра.

– Карамба![35] – радостно воскликнул незнакомец. – Никогда еще еда не появлялась так кстати!

Эта еда, доставившая столько радости обоим путникам, вызвала бы презрительную гримасу у любого европейского гурмана[36]. Все угощение состояло из небольшого количества солонины и копченого мяса, кусочка козьего сыра и нескольких маисовых лепешек. Кроме того, из альфорхи был извлечен небольшой бурдюк, наполненный превосходнейшим мескалем[37], что окончательно развеселило наших путников. Соорудив вертел, на котором быстро поджарилась солонина, приятели весело принялись за еду. Свой скромный ужин они запили несколькими глотками ароматного мескаля, побратски передавая друг другу бурдюк. Затем появились пахитоски – это неизбежное завершение всякой мексиканской трапезы. Покуривая, приятели внимательно наблюдали за горизонтом; край небосклона забрезжил уже широкими полосками блеклого света.

– Теперь, с вашего разрешения, мы можем открыть наш совет, – сказал незнакомец, наслаждаясь глубокой затяжкой табака и выпуская клубы дыма через нос и рот.

– Вы первый заняли эту территорию, – смеясь, сказал дон Хосе, – и вам, следовательно, должны быть лучше известны все ее ресурсы. За вами и первое слово.

– Хорошо!.. Так вот: мы окружены со всех сторон водой. Ураган затих, но пройдет еще немало часов,