раздался чуть насмешливый голос Восьмого за спиной. Стас посмотрел под ноги, ругнулся – в полуметре от него на бетоне свернулся кольцами свободный конец веревки. Спустя пятнадцать минут все были уже в кузове минивэна. Кроме одежды и обуви Коста предусмотрительно положил аптечку с бинтом, кровеостанавливающим средством и заживляющим кремом – обработать раны на месте вырезанных чипов. Когда все привели себя в относительный порядок, в кузов забрался крылатый. Усадил на сиденье Третьего. – Помогите ему. Кто из вас умеет водить? – Я, – обернулся Восьмой. – Хорошо. Сядешь за руль, выберешься из Петербурга – номера машины в базе такие, что вас не остановят. Сразу за мостами бросите машину и разойдетесь по двое, кто-то возьмет с собой Третьего, – Десятый усмехнулся каламбуру, но под острым взглядом Косты тут же затих. – Вот, в этой сумке – мобилы. Самые простые. Когда будете уверены, что за вами нет погони, никто не следит, и все в порядке – набирайте номер, который сохранен последним вызовом. За вами приедут и перевезут в безопасное место. Вопросы есть? – Почему нам не поехать сразу на машине в это безопасное место? – уточнил Шестой. – Потому что машину отметят камеры на постах дорожной полиции. Как только станет известно, что несколько заключенных сбежали – начнут искать. По номеру машины могут выследить. – И волшебные номера не помогут? – Не помогут, – отрезал крылатый. – Еще вопросы? Вопросов больше не было. – Стас, ты со мной. Все, поезжайте. У Ветровского вопросы тут же появились, но задавать он их пока что благоразумно не стал. Когда минивэн тронулся, Коста расправил проявившиеся крылья. – Спрашивай, только быстро, – не глядя на молодого человека, сказал он. – Почему ты не отправил меня с ними? – Со мной безопаснее… в какой-то степени. Но я могу позаботиться только о ком-то одном. Для меня ты – важнее, чем они. Еще что-нибудь? – Как мы будем выбираться? Коста оскалился. – С боем. Возможно, он поступал неправильно. Возможно, следовало помочь Ветровскому остаться чистым, пока это возможно. Эрик сказал – «не забывай о мальчике». Но Коста видел перед собой уже не мальчика, а повзрослевшего юношу, почти мужчину. Мужчину, которому придется пережить еще не один бой. И пусть первый бой будет казаться правым. Стасу совершенно ни к чему знать, что он в безопасности, что при необходимости Коста успеет его закрыть. Для него этот бой будет настоящим. – Может быть, я неправ. Но я не умею иначе, – неслышно сказал крылатый небу. – Там гравициклы полиции. Я иду первым, ты – сразу за мной. Садишься, и поехали. Все ясно? – Да. – Тогда вперед. Коста прыгнул, раздался короткий вскрик, мгновенно оборвался, сменившись бульканьем. Стас позеленел, но побежал, постарался не увидеть лежащее на земле тело, автоматически поймал брошенный крылатым плазмер, вскочил на ближайший грав – карты не было, но спешившие полицейские не стали глушить моторы. Взревел двигатель, Ветровский бросил машину вслед за стартовавшим секундой ранее Костой. В лицо ударил ветер, опьяняя сладким чувством свободы, в небе звенели обнаженные звезды, и через мгновение Стас уже забыл подкатившую к горлу при виде убитого тошноту. Вперед, вперед, быстрее и быстрее, не испытывая страха, не слыша выстрелов и рева моторов за спиной, не чувствуя висящую на плечах погоню! Вперед и вверх! Из груди вырвался ликующий крик, Стас чувствовал бьющиеся позади него крылья, и кричал, кричал от упоительного, невероятного чувства. В себя его резкий окрик Косты. – Направо и к набережной! Он бросил гравицикл вправо, пролетел через небольшую площадь перед Василеостровской метростанцией, нырнул под арку – как-то орденская компания гуляла здесь, и Стас помнил некоторые дворы, которые можно было пройти насквозь. Сбросил скорость, оглянулся – в арку вломились трое полицейский на гравах. Ветровский вскинул плазмер, выстрелил, почти не целясь – одна из машин шатнулась в сторону, наткнулась на другую, дальше он уже не стал смотреть, и только вылетая из двора услышал взрыв. Темная полоса Невы, уже свободной ото льда, апрельский ветер в лицо, яркие гирлянды мостов – свобода! Стас поймал себя на мысли, что раньше, еще до побега, он мечтал о воле и думал: «Увидеть небо над головой, почувствовать ветер на коже, улыбнуться звездам – и не жаль даже умереть!». Сейчас, видя, чувствуя, улыбаясь, он осознавал, что еще никогда не хотел жить так сильно, как сейчас. Из переулка выметнулся Коста, увидел молодого человека, махнул рукой в сторону Нового моста. Они понеслись рядом и Ветровский, скосив взгляд, увидел полупрозрачные очертания крыльев за спиной спутника. «Он же просто делает их невидимыми»… «Ни фига себе, просто!» – возмутился голос разума, и Стас негромко, счастливо рассмеялся. Коста что-то крикнул, но Стас не расслышал. Крылатый, кажется, выругался, и указал на мост. – Разводят… Черт! Он до упора выкрутил ручку скорости, заложил крутой вираж перед мостом, не отводя взгляда от быстро, слишком быстро поднимающегося полотна. Крылатый затормозил рядом, Стас с удивлением отметил, что тот водит гораздо хуже, чем он сам. Гравициклы понеслись вперед, стремительно набирая скорость. – В прыжке выключи подушку! – крикнул Ветровский, чуть обернувшись. – Что? – Выключи подушку! Разрыв приближался пугающе быстро, Стас весь превратился в комок нервов, напряженный и собранный, как никогда. Еще несколько метров, на такой скорости – доли секунды. Рычаг вниз, светодиод датчика на приборной доске гаснет – гравитационная подушка отключена. Гравицикл взлетел над темной, грозной водой, Стас на мгновение зажмурился, но тут же заставил себя открыть глаза. Тяжелая машина на инерции пересекла пропасть, полотно приближалось, Ветровский снова рванул рычаг, включая подушку. Грав тряхнуло, повело в сторону, но молодой человек сумел удержать стального коня. Сбросил скорость, обернулся… За ним никого не было. Стас стиснул зубы, до крови прикусывая губу. Он все равно должен выбраться, иначе получится, что Коста зря… нет, не думать об этом. Снова скорость и ветер в лицо. Мост нельзя опустить до того, как он будет полностью разведен. Полицейским придется связываться со своими на Петроградской стороне, а за это время он успеет отъехать, бросить грав и отойти на достаточное расстояние. В спокойно прогуливающемся по набережной коротко стриженном парне, вполне прилично одетом и, главное, не выказывающем никакого страха при виде полиции, никто не заподозрит только что сбежавшего заключенного. Расставаться с гравом оказалось на удивление жалко, но Стас прекрасно понимал необходимость. Человек на полицейском граве слишком привлекает внимание, особенно внимание полицейских. В кармане джинсов нашлось немного наличных денег. Немного подумав, Ветровский вышел из двора, где оставил грав, на улицу, махнул рукой такси- флаеру. И, удивляясь собственной рискованности, сказал: – К Новому мосту. Полиции на той стороне уже не было. Стас остановился у перил, прикурил сигарету, которую стрельнул у таксиста. Горький дым крепкого табака обжигал горло, но не так сильно, как горечь утраты. Нет, он помнил, кто был мечом, прервавшим жизнь Вениамина Андреевича. Но также он помнил, что убивает не меч, а рука. И отчетливо осознавал, что крылатый погиб из-за него. Сигарета закончилась, Ветровский бросил окурок под ноги, проследил за ним взглядом – и отшатнулся. В гранит набережной, под решеткой перил, вцепились чьи-то пальцы. – Мусорить… нехорошо, – крылатый подтянулся, ухватился второй рукой за решетку, выбрался на набережную. – Я думал… я думал, ты погиб! – выдохнул Стас. Коста посмотрел на него так, что молодому человеку захотелось провалиться сквозь землю. – Придурок. Крылья у меня для красоты, да? Ветровский с трудом сдержал рвущееся с языка «для убийства». Это была уже не его мысль. – И давно ты там висишь? – Как ты подошел. Снизу не видно, кто стоит. – Ты слышал, как я кричал про подушку. – Нет. А что ты кричал? – Что ее надо выключить перед прыжком. Ты вообще грав давно водишь? – Впервые в жизни, – пожал плечами крылатый. Ветровский не нашелся, что сказать. Минут пять они стояли, глядя на темную воду. Потом Стас спросил: – Что с остальными? – Пока – не знаю. Но в ближайшие часы они все, скорее всего, будут в безопасности. Боишься за них? – Переживаю. Я за них в ответе, они мои… нет, не друзья, наверное… а может, и друзья. Не знаю, я еще не понял. Там, в корпорации, все было совсем не так, как в обычном мире. Но – да, мне небезразлична их судьба. – Ясно. Немного помолчав, Стас сказал: – Спасибо. – Не за что. Что будешь делать дальше? – Отсижусь где-нибудь, пока не уляжется. Потом буду думать, как легализоваться. – Об этом не беспокойся. Я устрою. Но я имел в виду – что вообще будешь делать? Твой Орден распался, от него осталось несколько человек. – И что? – Стас поднял взгляд. – Не страшно упасть, страшно не подняться. – Значит… – Буду строить Орден. Учту ошибки. Зайду с другой стороны. Но я не отступлюсь. Потому что… – он запрокинул голову, посмотрел на усыпанное звездами бархатно-синее небо. – Потому что арн ил аарн…

Глоссарий

— здесь и далее в эпиграфах — строчки из песен групп «Алиса», «ДДТ», и «Nautilus pompilius», если не указано иное.

— строчки из песни «Приносящий удачу», группа «Високосный год».

— падмасана, одна из основных асан в йоге. Распространенное название — поза лотоса

— Международная Служба Безопасности

— речь идет о событиях и героях, описанных в книге И. Эльтерруса «Вера изгоев».

— современный игровой клуб, оснащенный мощными компами и имитационными комбинезонами,