– Твоя правда, – согласился Леон. – Меня от этого всего уже мутит. Искин! Сделай чего-нибудь поесть, и мы ложимся. Разбудишь через шесть часов.

– Хорошо, – отозвался искин. – И одежду смените, тащите сюда всякую грязь, смотреть на вас противно.

– Будем пробовать заново? – спросил Ит.

– А что нам еще остается? – вопросом на вопрос ответил Ри. – Нет, можно, конечно, попробовать увести станцию от планеты на какое-то расстояние…

– …и мы выйдем в результате вне любых опорных точек, в сотне световых лет от ближайшей звезды, и в тысяче – от любого населенного мира, – закончил Таенн. – Догадываешься, чем это может кончиться?

– Плохо, что мы можем проходить только по таким схемам, – Морис задумался. – Что ты говорил про людей, Таенн? Что плохо быть людьми?

– Людям еще сложнее, – возразил Бард. – Они вообще обычно куда-то ходят только через Машины перемещения.

– Ах да, я и забыл, – кисло усмехнулся Сэфес. – Скрипач, а Скрипач? Подари одну картинку. Куда тебе их столько?

Скрипач с подозрением поглядел на Мориса и дернул плечом. Фыркнул.

– Ничего он тебе не отдаст, – Ит зевнул. – Ты бы у него еще платье попросил, поносить.

– Ладно, пусть его. Как она все-таки интересно изменилась… – Таенн присел на корточки рядом со Скрипачом. – На более ранних портретах она не такая, как на последнем.

Ит присмотрелся. Действительно, если Мариа раньше выглядела девчонкой и простушкой, пусть и с печальными глазами, то на последнем портрете была изображена женщина вне возраста, и с удивительно притягательным лицом. Из ее облика, как по мановению волшебной палочки, исчезло все наносное и временное – пропала всякая вычурность и нарочитость. Теперь ее волосы, уже совсем светлые, были уложены в гладкую прическу с тяжелым пучком на затылке, вместо легкомысленного платья на ней теперь был темный строгий костюм, а в печальных глаза появилось что-то новое, чего раньше не было – упрямая и несгибаемая властность. Лицо завораживало, на нем поневоле останавливался взгляд…

– Давайте ложиться, – попросил Таенн, вставая. – Скрипач, собирай свои игрушки. А то мы тебя завтра не разбудим.

Следующий день (на планете, конечно же, время снова сдвинулось на год) они решили провести в том же кафе, в котором впервые встретили Марию. Снова загнали катер в район порта, снова прошли по уже знакомой улице вверх, через бедные кварталы к богатым, расположенным в центре.

Все были подавлены. Не радовало уже ничего – ни яркое солнце, заливавшее своим светом чистые и нарядные улицы, ни улыбки встречных людей, ни сияющие витрины, ни цветы, которыми в большом количестве был украшен город. На цветы первым обратил внимание, конечно же, Скрипач, которого от очередного цветочного украшения пришлось в буквальном смысле оттаскивать – а он еще и упирался при этом.

Ранним утром город был уже полон движением, звуками и разнообразными запахами. Пахло свежим хлебом, бензином («Ит, мне кажется, это слово тебе знакомо как-то слишком хорошо». «Если хочешь, могу назвать его «зога», но разве от этого что-то изменится?»), кофе, и сквозь эту смесь то тут, то там прорывался свежий цветочный аромат.

– «День инаугурации президента Орде Ральдо», – почел Таенн огромный газетный заголовок, заглянув через плечо идущему впереди мужчине. – А так же день основания Фонда Помощи Неимущим Марии Дельгато. Теперь понятно, откуда столько цветов. Это праздник.

– А центр-то изменился, и сильно, – заметил Ит. – Чисто стало.

– Может быть, даже лавки в парке вернули на место, – добавил Ри. – Давайте зайдем в кафе, а потом до вечера посидим на воздухе. Меня раздражает дым.

– А мне он нравится, – вдруг сказал Ит. – Приятный запах.

– Эта гадость?! – поразился Ри. – Я вообще не понимаю, что за удовольствие вдыхать дым от каких-то вонючих листьев.

– Они… курят, – слово на местном языке прозвучало очень даже уместно. Ит задумался, наморщил лоб. – Кажется, я тоже когда-то курил.

– Уж не в Дс-35 – точно. Тебя бы сразу выслали, – справедливо заметил Таенн.

– Нет, не в Дс… Это было не в Дс… Скрипач, скотина, стой, куда!!!

Оказывается, пока они говорили, Скрипач успел перейти улицу, и смешался с небольшой толпой на другой ее стороне. Люди, толпившиеся у высоких дверей здания, выглядели бедно, почти совсем как те, которых они видели в прошлый раз на рыночной площади. Толпа, не особенно большая, но и не маленькая, робко жалась к богатому крыльцу, украшенному бронзой и позолотой. Она явно кого-то ждала. Тощий Скрипач без труда протиснулся между людьми и исчез.

– Ребята, подождите, я сейчас, – скороговоркой пробормотал Ит. Он тоже перебежал через дорогу и остановился, старясь разглядеть, где же в толпе скрывается Скрипач. Подняв глаза, он прочитал золотые буквы на фасаде «Фонд Помощи Неимущим». Ага, ясно. Стало быть, это и есть тот самый фонд, про который было написано в газете. А что тут делают эти люди?..

Скрипача видно не было. Ит робко сунулся в толпу, но его тут же оттеснили, а кто-то, беззлобно ткнув кулаком в бок, посоветовал встать в очередь.

– У меня брат там, – неуверенно сказал Ит. – Он сумасшедший, случайно забежал… я просто забрать его хотел.

Ему никто не ответил.

В дальнем конце улицы раздался пронзительный и громкий автомобильный гудок. Толпа всколыхнулась, послышались приветственные крики. Ит оглянулся.

К крыльцу фонда подкатили три роскошные, даже на непосвященный взгляд Ита, машины. Из первой выбрались трое мужчин, один из которых держал в руках ключи, а двое других – пухлые от бумаг портфели. Из второй появились женщины, одетые в одинаковую униформу – серые юбки длиной до колена, белые блузки и синие жилетки. А из третьей…

– Ура! – закричали в толпе. – Мариа! Благодетельница наша!.. Сама приехала!..

– Сама приехала… сама приехала, – прошелестело по толпе.

Мариа была одета в костюм, на этот раз – в мелкую клеточку, строгий и скромный. В руках она держала маленькую черную сумочку. Волосы, как и на бесчисленных портретах, были уложены гладко, аккуратно и блестели. Она улыбнулась людям и помахала рукой. Толпа приветственно закричала в ответ.

– Я постараюсь принять всех, дорогие мои! Пожалуйста, друзья, освободите проход к двери!..

Голос ее звучал властно и громко, в нем не было ни раздражения, ни просьбы, ни приказа – женщина, которая произнесла эту фразу, просто знала, что как она сказала, так и будет.

Люди расступились, образуя проход, и тут Ит увидел Скрипача. Ну конечно, этот паршивец стоял на самой верхней ступеньке и проскользнул внутрь здания фонда почти сразу же после того, как туда вошла Мариа со свитой.

Ит от досады чуть не выругался. Пришлось идти следом за толпой, которая, как только двери открылись, потекла внутрь. Позвать Скрипача он не решился, так как понял – тот, пока не разглядит предмет своего обожания, с ним точно не пойдет. Хорошо еще, что не пришлось искать, куда именно направился Скрипач: толпа устремилась следом за Марией к дверям, ведущим в роскошный зал, вход в который оказался совсем рядом.

В зале девушки в синих жилетках, оказавшиеся распорядительницами, уже рассаживали всех вошедших на стулья, стоящие в большом количестве вдоль стен. Ит, наплевав на приличия и на гневные возгласы, которые неслись ему вслед, протолкался, наконец, к Скрипачу.

– Что ты делаешь, гад ты этакий?! – спросил он тихо и раздраженно. – Совсем чокнулся?! Нам же ребята голову оторвут!.. А ну, пошли отсюда!

Скрипач сделал жалобное лицо и с тоской посмотрел на Ита.

– Бабочка, – грустно сказал он. – В треугольнике.

Ит вспомнил, что Таенн, сам того не зная, очень точно угадал про бабочек, когда говорил о том, что