стороны деревьев.

– Эй, Грэди. Ты где пропадал? – окликнул меня знакомый голос.

Это Касси и Вил дожидались меня на лугу. Они бросились мне навстречу.

– С тобой все в порядке? – спросила Касси.

– Нет. Меня… меня укусили, – выдавил я на последнем издыхании. – Пожалуйста… позовите папу. Моего папу.

Они разом сорвались с места и бросились бегом к моему дому. Я упал на траву плашмя, закрыл глаза и стал ждать.

Я пытался не заводить себя. Не психовать.

Но, ясное дело, ничего у меня не получалось.

Можно представить, какие у меня были мысли. А вдруг эта змея все-таки ядовитая? Может быть, ее яд уже почти дошел до сердца? Может, сейчас я умру?

Я заставил себя сесть. Медленно и осторожно снял с ноги облепленную грязью кроссовку. Потом стянул носок. На все это ушло, наверное, минут десять.

Я не сразу решился взглянуть на ногу. Но оказалось, что все было не так страшно, как я себе представлял. Лодыжка немного распухла. Кожа покраснела. И только в том самом месте, куда меня укусила змея, белело крошечное пятнышко сморщенной кожи. Посередине этого белого пятнышка я разглядел две крошечные дырочки, из которых сочилась кровь.

Когда я наконец оторвался от созерцания ранки и поднял глаза, то увидел, что через луг уже мчится мой папа. Следом за ним бежали Вил с Касси. Я услышал, как папа спросил у них на бегу:

– Что случилось? Что с Грэди?

– Его укусил волк-оборотень, – отозвалась Касси.

– Держи лед, пока не растает, – сказал мне папа. – Холод снимает отечность.

Я страдальчески застонал, но все же прижал к ноге грелку со льдом.

Мама пару раз цокнула языком. Она сидела за кухонным столом и читала газету. Я так и не понял, по какому поводу она цокает: из-за меня, такого несчастного и укушенного, или из-за чего-то, о чем прочитала в газете.

Дверь во двор была открыта, и с моего места было видно, как Волк дрыхнет на травке у крыльца. Эмили сидела в гостиной и смотрела по телику какую-то мыльную оперу.

– Ну как, тебе лучше? – спросила мама.

– Немного. – И мне действительно было лучше. Намного лучше. – Я просто сильно перепугался.

– Зеленые змеи не ядовиты, – в десятый раз сообщил мне папа. – Но я все равно принял все меры предосторожности. На всякий случай. Ты подержи пока лед, а потом мы тебя перевяжем.

– А что это за разговоры о каких-то волках и оборотнях? – спросила мама.

– Да это все Касси. – Я небрежно махнул рукой. – У нее сдвиг по фазе на этих оборотнях. Она считает, что болотный отшельник – оборотень, который по ночам превращается в волка.

– Мне она показалась очень приятной девочкой, – заметила мама. – Мы с ней так хорошо поговорили, пока папа обрабатывал тебе ранку. Тебе повезло, Грэди, что здесь есть ребята твоего возраста. Всегда хорошо, когда есть с кем общаться.

– Да, наверное. – Я сдвинул грелку со льдом чуть в сторону, потому что нога уже заиндевела. – И Касси хорошая, да. Но она нас с Вилом до психоза почти довела своими разговорами об оборотнях.

Папа мыл руки в кухонной раковине. Он обстоятельно вытер их полотенцем для посуды и повернулся ко мне:

– Все говорят, что этот отшельник, который живет на болотах, вполне безобидный старик.

– Но напугал он нас здорово, – сказал я. – Он гнался за нами почти через все болото и вопил: «Я оборотень! Я оборотень!»

– Кошмар, – задумчиво проговорил папа.

– Держались бы вы от него подальше, – заметила мама, чуть оторвавшись от своей газеты.

– А вы верите в оборотней? – спросил я.

Папа хохотнул:

– Мы с твоей мамой – ученые, Грэди. А ученые обычно не верят во всяких сказочных существ типа оборотней.

– Твой папа – самый настоящий оборотень, – пошутила мама. – Представляешь, я каждое утро брею ему спину. Чтобы он хоть немного был похож на человека.

– Ха-ха, очень смешно, – язвительно проговорил я. – Я серьезно, а вы издеваетесь. И потом, вы разве не слышали по ночам этот жуткий вой?

– Многие звери воют по ночам, – невозмутимо отозвалась мама. – И не только звери. И не всегда по ночам. Готова поспорить, ты тоже выл, когда тебя укусила змея.

– Я серьезно говорю. – Я уже начал злиться. Ведь я пытался говорить с родичами об очень важных для меня вещах, а они только смеялись. – Эти жуткие завывания начались при полной луне. А раньше их не было.

– Я помню, – крикнула из гостиной Эмили, – раньше их не было. Пока не появился твой кошмарный