И поскользнулся на коварной колоде! Рука наткнулась на металл бластика. Громко затрещали ветки — и оружие плюхнулось в грязь.

Один из кибенов резко обернулся, заметил Таллента и проорал своим золотокожим спутникам что-то совсем змеиное. Потом поднял бластик. Голубая энергия выплеснулась в темную ночь. Таллент промедлил лишь мгновение — мгновение, чуть не ставшее роковым. Смертоносный луч прожег джемпер, опалил кожу — но все же миновал беглеца.

Таллент завопил от боли и нырнул вниз головой прямо в самую грязь, в надежде погасить адово пламя, что жгло ему спину, и отыскать канувшее в трясине оружие.

Топь сомкнулась над головой. Грязевое озерцо оказалось глубже, чем думал Таллент.

С полным ртом склизкого дерьма он слепо рванулся наружу. Потом руки вырвались на поверхность — и вдруг

Таллент сообразил, что трясина может оказаться его единственным спасением.

Тогда он постарался достать ногами до дна и, задыхаясь, глотая дерьмо, стал пробираться по озерцу грязи. Потом дно пошло на подъем — и Таллент рискнул высунуть голову.

Кибены смотрели теперь чуть в сторону. Похоже, решили, что землянин утонул.

Бенно Таллент сразу же понял, что должен прикончить всю пятерку раньше, чем они успеют связаться со своими командирами, — или игра окончена. В тот самый миг, когда кибенское командование узнает, что на планете остался человек, там догадаются, где спрятана бомба. Тогда нечего и надеяться на спасение.

Потом один из кибенов — высокий парень с золотистым ежиком на голове — повернул голову в сторону беглеца, держа наготове бластик. Тут в жилы Таллента хлынул адреналин. Впервые в жизни — зная, что действие дури кончается, но нисколько об этом не беспокоясь — трус бросился в бой.

Молнией выскочил из озерца, раскидывая по сторонам синюю грязь. Внезапность наскока ошарашила кибепа тот даже не успел нажать на курок.

Миг — и Таллент уже налетел на врага, опрокидывая его наземь. Шея поверженного кибена оказалась как раз под ногой землянина. — и с хрустом переломилась.

Столь же молниеносно Бенно подобрал вражеский бластик. Голубое пламя выплеснулось широкой дугой — и разом прихватило четверых оставшихся. Крики их быстро захлебнулись.

Какое-то время Таллент просто стоял и смотрел на разбросанные по поляне среди Болот жертвы его неистовства. На кровавые изуродованные трупы. Потом прислонился к дереву.

«Господи… Господи… Господи…» — снова и снова бормотал Бенно Таллент, слепо блуждая в пустыне собственного рассудка. Потом опять накатила тошнота. На миг в горящей голове мелькнула мысль о пакетике дури в герметичном кармашке джемпера. Нужды в ней наркоман почему-то не почувствовал.

Другой огонь разгорался в Бенно Талленте.

В трусе пробуждался инстинкт убийцы.

С трофейным оружием в руках он смело двинулся вперед. Корабли землян улетели уже далеко, а кибены все еще боялись броситься в погоню. Боялись, что бомба взорвется. Таллент не сомневался, что Планету Мерта они до сих пор не покинули по одной-единственной причине.

Бомба у него в брюхе еще не взорвалась.

Но время шло.

Той ночью Бенно Таллент убил своего двадцатого и тридцатого кибена.

Еще одна патрульная пятерка попалась ему на выходе из Синих Болот. Застигнутые врасплох из-за огромного валуна, кибены, шипя, попадали на землю.

Другой отряд разведчиков пал от приклада и ножа Таллента, когда он держал путь через несжатые поля Саммерсета у задворок Иксвилля. Пятерка неторопливо брела средь высоких налитых колосьев — время от времени показывались только головы и плечи. Прокрадываясь по полю, Таллент случайно заметил, как ствол бластика сверкнул на солнце. Снять каждого по очереди оказалось делом несложным.

Череп первого разлетелся, как трехлитровая банка, стоило Бенно Талленту яростно взмахнуть прикладом бластика. Кибен рухнул чуть не на него — и мародер ощутил какой-то сладостный трепет. Оказалось, партизанская война таит в себе неведомое раньше наслаждение. У первого из пятерки Таллент забрал длинный кривой нож с костяными накладками на рукоятке.

Нож здорово пригодился с четырьмя остальными.

Кровь кибенов оказалась желтой. Бенно Таллент не удивился.

К тому времени, когда на горизонте ярко забрезжил рассвет, беглец решил, что кибенам уже известно о его присутствии на Планете Мерта. Хотя вряд ли враги успели выяснить, кто он такой, что и зачем тут делает. Но тридцать кибенов уже подохли от голубой энергии его бластика и взмахов его кривого ножа. Наверняка о них доложили как о пропавших. А быть может, обраружили и трупы.

Если так, то кибенскому командованию известно, что на Планете Мерта они не одни.

Всю ночь Таллент слышал, как в небе, пытаясь засечь нейтринную эмиссию бомбы, кружат патрульные роботы. Двое даже зависали прямо над ним. Но к двухмильному радиусу их обзора должны были подоспеть наземные патрули. А пока они туда добирались, Таллент вполне успевал обеспечить себе относительную безопасность — и патрули беспомощно кружили по указанному роботом участку, ожидая новых инструкций.

Но вот, похоже, подходило время, когда кибены все-таки должны были догадаться, что бомба заключена в движущемся носителе. Когда они одновременно задумаются о том, что это за носитель, а также отчего погибли тридцать солдат, все для них свяжется воедино.

Патрульные роботы с жужжанием кружили в ночном небе — и Таллент немного поразмышлял, как они туда поднялись, если корабль этого сделать не мог. Логичный ответ вскоре нашелся. Роботы были всего лишь механическими аппаратами. А движение гиперпространственного корабля осуществлялось в согласии с совсем иными принципами — при помощи аппаратов искривления материи. Наверняка такие же аппараты на кораблях землян и должны были в случае необходимости взорвать бомбу.

Так что кибены могли следить за Таллентом — но не могли улететь. Не могли догнать и уничтожить землян.

Тут Таллент изо всех сил сжал кулаки, а его перепачканное грязью лицо снова перекосила гримаса ненависти к людям. К тем, кто бросил его умирать. К Паркхерсту, к Зигу, к Доку Баддеру и ко всем остальным. Гады!

Бросили его в это пекло!

Но он обманул их ожидания! Он остается в живых!

Стоп-стоп. Разве не этого они от него хотели? Разве не с этим расчетом сделали свой выбор? Ведь он и впрямь бежит! Дает им возможность спастись и предупредить Землю! А хрена ли ему Земля? Чего хорошего он от нее видел?

И тогда Бенно Таллент с молчаливой убежденностью, пересилившей разочарование и гнев, поклялся, что не просто выживет. Он пойдет дальше и отомстит. Еще не зная как, он верил, что выполнит клятву.

Когда утренний свет просочился в зазубренную дыру в фасаде здания, где Таллент прилег отдохнуть, он снова поклялся, что не погибнет на этой чужой для него войне.

Потом беглец встал и выглянул наружу. Перед ним расстилалась столица Планеты Мерта.

В самом центре над небоскребами возвышался флагман кибенского флота.

Под покровом ночи, пользуясь вновь обретенной изворотливостью зверя Болот, Таллент сумел миновать наступающие ряды кибенов и оказался у них в тылу. Внутри кольца. Теперь этим следовало воспользоваться.

Беглец еще на минутку присел, обдумывая свой единственный выход.

И до того, как в комнату забрел мародерствующий солдат, Таллент уже успел принять решение. Он должен пробраться к флагману кибенов и попасть на борт. Должен найти кибенского врача. Быть может, это верная смерть. Но тут хоть есть «быть может». Любой другой путь ведет его в общем-то туда же — но с полной неизбежностью.

Таллент встал, собираясь выйти наружу и пробраться по иксвилльским проулкам к флагману, когда