в полубессознательном состоянии… Бенни, превратившийся в зверя… Я знал, что ЯМ даст ему наиграться вдоволь. Горристер не погибнет, но Бенни набьет свой желудок. Я нагнулся и вытащил из снега огромную ледяную пику.
Все свершилось в одно мгновение: я выставил перед собой внушительного размера острие, как таран уперев его в правое бедро, и ткнул им Бенни в бок, как раз под ребра. Острие пронзило ему живот и сломалось внутри. Он упал лицом в снег и затих. Горристер лежал на спине и не двигался. Я вытащил еще одну пику, встал, широко расставив ноги, и загнал ее в самое горло Горристера. Его глаза сразу же закрылись. Элен, хотя и была скована страхом, сразу же поняла, что я задумал. Она бросилась к Нимдоку с короткой сосулькой, которую с размаха вонзила в его открытый рот (в этот момент он закричал), и ее удар сделал свое дело: голова Нимдока судорожно дернулась назад, ее словно прибили ледяным гвоздем к корочке наста.
Все свершилось в одно мгновение.
В безмолвном ожидании слышалась мерная поступь вечности. Я услышал, как ЯМ вздохнул. У него отобрали любимые игрушки. Троих уже не воскресить, они мертвы. Благодаря своей силе и таланту он мог поддерживать в нас жизнь, но Богом он не был. Вернуть их он не мог.
Элен взглянула на меня. Ее лицо казалось неподвижным, будто выточенным из черного дерева, черное лицо на белом фоне. В ее взгляде я прочел страх и мольбу, она была готова. Я знал, что у нас остался лишь миг, лишь один удар сердца, прежде чем ЯМ нас остановит.
Ее сразило мое оружие. Она упала мне навстречу. Изо рта хлынула кровь. Я ничего не смог прочесть на ее искаженном лице, слишком сильна была боль, но, возможно, она хотела сказать: 'Спасибо!'. Пожалуйста, Элен.
С тех пор, кажется, прошла не одна сотня лет, впрочем, не знаю. ЯМ частенько развлекается с моим чувством времени. Я скажу слово «сейчас». Сейчас. Чтобы произнести его, потребовалось десять месяцев, хотя я не уверен. Мне кажется, что прошли сотни лет.
ЯМ рвет и мечет. Он не дает мне похоронить их. Но это не имеет значения. Все равно невозможно вырыть могилу, если пол сделан из стальных плит. ЯМ растопил снег. Погрузил все во мрак. Ревел и насылал саранчу. Бесполезно, они остались мертвы. Я победил его. Он рвал и метал. Раньше я считал, что ЯМ ненавидит меня. Я ошибался. Это даже не было и тенью той ненависти, которая сейчас исходила от каждой его детали. Он сделал все, чтобы я страдал вечно, но убить меня он не мог.
Он не тронул мой разум. Я могу мечтать, могу удивляться, могу жаловаться на судьбу. Я помню всех четверых и хочу…
Но это не имеет значения. Я знаю, что спас их, спас от того, что потом случилось со мной, но я до сих пор не могу забыть, как убил их.
Лицо Элен.
Нет, забыть невозможно, хотя иногда хочется. Но это не имеет значения.
Я думаю, что ЯМ сделал из меня частицу своего мозга. Ему не хотелось бы, чтобы я на бегу врезался в компьютерную ячейку и разбил череп. Или сдерживал дыхание, пока не грохнусь в обморок. Или перерезал горло о ржавый лист металла. Я опишу себя таким, каким себя вижу.
Я представляю собой мягкую, студенистую массу немалых размеров. Я круглый, без рта, с пульсирующими белыми отверстиями вместо глаз. В отверстиях — туман. Руки превратились в резиновые отростки. Вместо ног бугорки из мягкой скользящей субстанции. Когда я передвигаюсь, то оставляю за собой влажный след. Болезненные пятна серого вещества то появляются, то исчезают на моей поверхности, будто откуда-то изнутри меня пытается пробиться луч света.
Внешне я представляю собой немое ползучее существо, совершенно несхожее с человеком, настолько похабную на него пародию, что человек кажется еще более отвратительным, чем он есть.
Внутренне я здесь одинок. Здесь — под материками и морями, в чреве компьютера, который мы создали потому, что не могли сами справиться со своими проблемами, ибо наше время истекло, и мы бессознательно верили, что компьютер сделает это лучше. По крайней мере, четверо из нас спасены.
ЯМ будет сходить с ума от ярости. От этой мысли становится чуточку теплее. И все же… ЯМ победил… Вот она, его месть…
У меня нет рта, чтобы кричать.
Иллюзия для драконоубийцы
Вот чистейшая правда: Чано Поцо, немыслимо талантливый джазовый барабанщик «боповых» сороковых, нежданнонегаданно был застрелен негритянской красоткой в гарлемском кафе «Рио» 2 декабря 1948 года.
Дик Бонг, пилот П-38-ro «Молнии» во второй мировой войне, американский ас из асов с сорока сбитыми японскими самолетами на счету, прошедший военную мясорубку без единой царапины, погиб в результате несчастного случая, когда реактивный двигатель 'Локхида П-80', который он испытывал, отключился сразу после взлета 7 августа 1945-го. Никакой механической поломки — и никакого основания для гибели Дика Бонга.
Мерилин Монро, в высшей степени привлекательная молодая женщина, только-только начала сознавать, что по своим актерским способностям далеко превосходит тот ярлык «секс-символа», который без конца на нее клеили, когда в неведомый день 1962 года безвременно покинула этот мир, приняв убойную дозу барбитуратов. Несмотря на сенсационные предположения о других версиях, свидетельство, что Монро, уже отравившись, пыталась позвонить кому-то с просьбой о помощи, остается неопровержимым. Вышел несчастный случай.
Уильям Болито, один из самых талантливых и проницательных исследователей общества и его психологических мотиваций, чье 'Убийство ради выгоды' произвело настоящую революцию в психиатрической и пенологической оценке менталитета массовых убийц, внезапно — и опятьтаки трагически — умер в июне 1930 года в авиньонской больнице, стДв жертвой ошибочного диагноза бездарного французского лекаря, который позволил простому случаю аппендицита перерасти в перитонит.
Вот правда.
Все эти четыре случайные смерти взяты из поразительного и чуть ли не бесконечного списка 'несчастных случаев' и имеют одну общую черту. Между собой и с гибелью Уоррена Глейзера Гриффина. Ни одна из этих смертей не должна была произойти. Все они оказались не в ладу со временем и последовательностью жизни в той точке- Каждая из них заставляет затаить дыхание и смущает разум. Каждой можно было избежать — и все они оказались неизбежны. Ибо предопределены. Но не в эфирном и надприродном вздоре верующих в Кишмет, а в ритмических и неопределенных уделах тех, что оказались выброшены из своего мира в смутные столетия своих снов.
Для Чано Поцо — чернокожая красотка с загадочной улыбкой на губах.
Для Дика Бонга — крылатая фурия, что была послана именно за ним.
Для Мерилин Монро — пригоршня белоснежных пилюль.
Для Болито — безграмотный знахарь, навеки приговоренный к раскаянию.
А для Уоррена Глейзера Гриффина, сорокаоднолетнего бухгалтера, который, несмотря на солидный возраст, все еще страдал прыщами и никогда не отваживался забраться дальше, чем в июне 1959 года в Тенафлай, штат Нью-Джерси, проведать родственников, единственной причиной для смерти было застрять меж рядами зубов двадцатичетырехметрового дракона в Стране, Никогда Не Существовавшей.
Вот и вся биография, историческая заметка, рассказпредупреждение, а также основная идея к пониманию жизни.
Или, как резюмировал Гете:
'Познать самого себя? Познай я себя, мне не было бы равных'.
Гигантский черный шар для сноса домов вонзился в скорлупу стены и среди гейзеров ныли и известки, дранки и гипса, кирпича и испорченной проводки третий этаж обреченного на слом административного здания стал рассыпаться, задрожал но всей своей ширине и ухнул вниз, словно кусочки