в нижней части подпись: «Неужели хоть кто-то заметил?» красными неоновыми буквами, затем исторический ролик Кельвина Кляйна, в котором Бобби просто стоит, покашливая, в одном нижнем белье с потерянным видом, в то время как женский голос за кадром шепчет: «Я реквизирую твое эго», затем обложка «GQ», где лицо Бобби, невозмутимое, с непроницаемым взглядом, повторялось бесконечно в самых различных ракурсах. Он сыграл роль красивого мальчика в двух клипах Мадонны, «грустного неприкаянного молодого человека» в клипе Белинды Карлайл и еще ряд персонажей с нагим торсом в других клипах, поскольку обладал потрясающим брюшным прессом задолго до того, как кто-либо начал обращать особое внимание на торс, — скорее всего именно с него и началось всеобщее помешательство на этом вопросе. За свою карьеру он тысячи раз вышел на подиум, заработав прозвище «Гвоздь показа». Его фотография присутствует на обложке последнего альбома The Smiths «Unfortunately». В Японии существует фан-клуб Бобби Хьюза. На него работал великолепный пресс-агент, который всегда проталкивал идею, что под поверхностным образом мальчика-серфера в случае Бобби скрывается «живой ум» и «многогранная личность». Какое-то время в восьмидесятых он оказался самой высокооплачиваемой мужской моделью, просто потому, что у него было самое красивое лицо, модная внешность и совершенное тело. Календарь с ним продался тиражом в несколько миллионов.

Зимой 1989 года он дал свое последнее интервью журналу «Esquire». Именно в нем он заявил несколько агрессивно: «Я точно знаю, чем собираюсь заниматься и как», после чего он практически сошел с горизонта нью-йоркской моды — все это произошло еще до того, как я начал жить в Нью-Йорке, до того, как меня стали знать под именем Виктора Варда, до того как мы повстречались с Хлое, до того как моя жизнь начала принимать свои нынешние очертания и размах. Время от времени какая-нибудь крупнозернистая фотография Бобби проскакивала в некоторых европейских модных журналах (Бобби Хьюз на посольском приеме в Милане, Бобби Хьюз стоит под дождем на Вардур-стрит в зеленом плаще от Paul Smith, Бобби Хьюз играет в волейбол на пляже в Каннах или же, одетый в смокинг, курит сигарету, любуясь закатом в холле отеля на мысе Антиб, Бобби Хьюз спит, развалившись в кресле хвостового салона «конкорда»), и, поскольку он совсем перестал давать интервью, в таблоидах все время циркулировали слухи о его помолвке с Тиффани-Эмбер Тиссен, о том, как он «почти» увел Лиз Херли у Хью Гранта, или о том, как он увел Эмму Томпсон у Кеннета Брана. Кроме того, он, по слухам, не вылазил из садомазохистских баров в Санта-Монике. Опять-таки по слухам, его намечали на главную роль в продолжении «Американского жиголо». По слухам, он вбухал то, что оставалось от его состояния, после приобретения прогоревшей сети ресторанов, игры на скачках и кокаина, в яхту, которую он назвал «Животная красота». По слухам, он вновь собирался выйти на подиум в возрасте, который, мягко выражаясь, является для этого «проблемным». Но эти слухи не подтвердились.

И вот он передо мной во плоти, всего в футе от меня — он на четыре года старше меня, и он стучит по клавишам компьютерного терминала, попивая диетическую колу, в белых спортивных носках, и — поскольку я не очень-то привык к обществу мужчин, которые могут составить конкуренцию по внешности Виктору Варду, — я начинаю слегка нервничать и слушаю его гораздо внимательнее, чем любого человека, с которым я когда-либо был знаком, потому что факты — упрямая вещь: Бобби Хьюз слишком красив, чтобы устоять перед ним. Он привлекает, сам того не желая.

— Гм-м, я вроде как заблудился… — начинаю я неуверенно. — Куда я вообще-то попал?

— О! — Он поднимает глаза, смотрит мне прямо в лицо, пару раз моргает, а затем, что-то решив, сообщает: — Ты попал в Хемпстед.

— Неужели? — говорю я с облегчением. — Мой друг Джоакин Феникс — знаешь, брат Ривера?

Бобби кивает и продолжает внимательно смотреть на меня.

— Ну так вот, он снимается в новом фильме Джона Хьюза как раз в, гм-м, Хемпстеде, — говорю я, внезапно осознавая, как нелепо я выгляжу в этом халате, и добавляю натужно: — Кажется.

— Круто, — говорит Бобби, возвращаясь к своему компьютеру.

— Ага, мы встретились с ним вчера на вечеринке.

— Здорово, а как прошла вечеринка? — спрашивает Бобби. — Жаль, что я пропустил ее.

— Ну, вечеринка была, ну такая… — нервно пытаюсь объяснить я. — Сейчас вспомню, кто там был. Ну, проводили ее где-то в Ноттинг-Хилле…

— Разумеется, — отвечает он насмешливо, что почему-то приносит мне долгожданное облегчение.

— Ну конечно, это же ясно как божий день, чувак!

Я замолкаю, гляжу на Бобби, уставившегося на экран компьютера, и затягиваю потуже халат.

— Вечеринку устраивали в честь художника Гэри Хьюма, верно? — терпеливо переспрашивает он.

— Разумеется, — говорю я. — Но все знали, что на самом-то деле это в честь Патси и Лайама.

— Верно, верно, — отзывается он, нажимает на какие-то три клавиши одновременно, отчего на экране возникает еще целая серия чертежей самолетов. — Так и кто же там был? Какие знаменитости мелькали?

— Ну, э-э-э, Кейт Мосс, и Стелла Теннант, и Айрис Пальмер, а также, по-моему, Джаред Лето и Кармен Электра и, э-э-э, Дамон Албарн и… мы пили апельсиновый пунш и… я нажрался… и там еще были эти… ледяные скульптуры.

— Да?

— А почему тебя не было, чувак? — спрашиваю я, стараясь держаться доброжелательно и непринужденно.

— Я был в Париже.

— Показы?

— Дела, — отвечает он кратко.

— Но не показы?

— Нет, с этим кончено, — говорит он, сверяясь с какой-то записью в блокноте, лежащем рядом с компьютером. — Я завершил эту часть моей жизни.

— Разумеется, чувак, — говорю я, кивая головой. — Я так тебя понимаю!

— Действительно? — Он улыбается мне через плечо. — Понимаешь?

— Да, — пожимаю я плечами. — Я тоже подумываю о том, чтобы завязать.

— Что же ты тогда делаешь в Лондоне, Виктор? — спрашивает Бобби.

— Не для протокола?

— Участвуешь в показах? — снова улыбается Бобби.

— Я тебе умоляю, я тебя умоляю, чувак! — смеюсь я. — Ни в коем случае. Я же сказал, что с этим все, финиш.

— Занятие такое, что врагу не пожелаешь, верно?

— Чувак, сущая мука.

— Потенциально вредно для психики.

— Вот я и решил отпрыгнуть в сторону и отдышаться.

— Мудрое решение, по-моему.

— Правда?

— Модельный бизнес убивает людей. Я это своими глазами видел.

— Я тоже это видел, чувак. Однозначно с тобой согласен, — говорю я, а затем спрашиваю, продолжая укреплять дружеские отношения: — И когда же ты вернулся?

— Этим утром, — зевает он, потягиваясь. — А ты когда приехал?

— Пару дней назад, — отвечаю я.

— Из Нью-Йорка?

— Да.

— Ну, и на что сейчас похож Нью-Йорк? — спрашивает он, снова сосредотачиваясь на экране компьютера. — Я там редко бываю. А то, что я читаю, и вовсе отбивает у меня желание там бывать. Может быть, я просто постарел или что-то в этом роде.

— Ну, если честно, то все превратилось в подделку, чувак. А молодняк, так тот просто растет совсем тупорылый какой-то, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Достаточно, чтобы супермодель выполнила пируэт на подиуме, как весь зал разражается аплодисментами? Благодарю покорно, чувак.

— Однозначно с тобой согласен.