воспользоваться здешней краской для лица в любое время и сломать тебе шею.
Джейми моргнул, поразившись неожиданной жесткости тона Уинстона.
— Теперь уходи, Джейми. Я подумаю над тем, что можно сделать, — если ты уверен, что выбрал правильный путь.
— Другого выхода я не вижу, если честно.
Уинстон пожал плечами:
— Раз ты заговорил об этом, то я тоже.
Джейми вернулся в свою комнату. Он подождал, когда затихнет сердцебиение, и постарался ни о чем не думать. Через полчаса Гонко просунул в дверной проем голову, чтобы рявкнуть:
— В час репетиция. В одиннадцать вечера побочные работы. Паскудная жизнь, когда приходится лишь поддерживать существование.
Его томило мучительное ожидание плана, за разработку которого взялся Уинстон. Джейми страстно желал смерти Джи-Джи, может, не действительной, но вполне эффективной. Наконец пришел Уинстон, он принес с собой какой-то рюкзак. Прижав ухо к двери, чтобы убедиться, что они одни, он открыл рюкзак и вынул оттуда сложенный белый лист бумаги. Это была уменьшенная копия стяга со словом «свобода», записанном красной краской. Уинстон говорил шепотом:
— Вот что тебе надо делать. Повесь это внутри паноптикума. Там есть лестница. Поднимись по ней на стропила и прикрепи стяг там. После спустись вниз и возьми записку, приклеенную к внутренней стороне входной двери. Сорви ее, прочти и проглоти.
— Что, если меня заметят?
— Ты должен убедиться, что этого не случится. Вы дружите с новым помощником Фишбоя, так? Его зовут, кажется, Стив? Вы встречаетесь иногда?
— Да.
— Это твое алиби. Теперь иди туда, быстрее.
— Уроды не заметят меня?
Уинстон замотал головой и вышел, не говоря ни слова. Джейми не мог понять, откуда старик черпал такую уверенность. Он посмотрел на карманные часы, которые Джи-Джи спер на Аллее интермедий. До репетиции оставалось два часа. Вздохнув, он взял стяг и спрятал его под рубашку. Идя по гостиной и главной аллее, он старался имитировать походку Джи-Джи, чрезмерно сгибая колени, поправляя ширинку и бросая сердитые взгляды на цыган, мимо которых проходил. Он чувствовал себя идиотом. Вскоре он подошел к комнате смеха, перед которой, как обычно, стоял безмолвный охранник Дамиан в капюшоне. Джейми показалось, что он заметил какое-то движение в верхнем окне. Как будто шевельнулась занавеска, но он не был в этом уверен.
За комнатой смеха были рассыпаны обветшалые деревянные хижины с облупившейся краской. Здесь жили цыгане. Джейми направился к ним, стараясь быть незаметным. Отдаленный говор свидетельствовал о том, что большинство служек занимались разбором завалов рухнувшего сценического шатра акробатов. Паноптикум находился по другую сторону шатра. За ним тянулся тот самый таинственный деревянный забор. Джейми припал глазами к щели между двумя досками, впервые задумавшись о возможности побега. Но он не мог ничего рассмотреть — там была та же белая дымка, которую Джи-Джи видел с крыши шатра клоунов. Он ожидал услышать шум леса, но, к своему удивлению, услышал звук, похожий на тот, что исходит от морской ракушки. Отдаленный шум океана.
Джейми хотелось перелезть через забор, но шум из ближайшей цыганской хижины заставил его отказаться от этого намерения. Там что-то с грохотом рухнуло, затем послышались сердитые голоса на испанском. Один мужской, другой женский. Джейми побежал к шатру уродов и обнаружил прореху в холсте. Он остановился, когда перебранка цыган приобрела взрывной характер. Женщина что-то пронзительно крикнула, затем наступила зловещая тишина. Из задней двери хижины вышел тучный мужчина лет пятидесяти, большой живот вываливался из его штанов. Он нес через плечо обмякшее тело женщины среднего возраста, на ее затылке зияла рана, из которой стекала кровь. Цыган сбросил тело женщины на землю у забора. Джейми вздрогнул и нырнул внутрь паноптикум-шоу.
— Идем дальше, — прошептал Джейми, стараясь успокоиться. Он досчитал до десяти и взял себя в руки. «Здесь случаются вещи хуже, чем это, — вспомнил он слова Уинстона. — Худшее произойдет с тобой. Делай свое дело».
В паноптикуме было, как обычно, темно. Светили желтым светом лишь лампы витрин-инкубаторов. Сейчас инкубаторы были пусты, и сам свет казался непристойным — это был тот свет, который можно было бы обнаружить в подвале серийного убийцы. Он освещал стол для операций, звуконепроницаемые стены, пятна крови и резко очерченные предметы.
Здесь сохранялся лишь один экспонат, Наггет, отсеченная голова. Наггет был погружен до подбородка в воду, его глаза были закрыты. Алюминиевая лестница лежала плашмя на земле у стены. Джейми поднял и установил ее напротив опорной балки, затем сбросил клоунские туфли. Ступеньки глубоко врезались в подошвы его ступней. Он поднимался до тех пор, пока не пригнул голову у крыши. Обернул стяг вокруг балки и почувствовал внезапно слабость в ногах, когда попытался вообразить, что не упадет.
Когда он приладил стяг к балке и собрался спускаться, внизу раздался щелчок и погас свет. Джейми пришлось поддерживать равновесие в темноте, он дико озирался, сердце стучало. Кто-то выходил через переднюю дверь паноптикума. Кто это был, Уинстон? Что это был за шум? Кинокамеры? Он мысленно обругал Уинстона за то, что тот не предупредил его относительно этой части плана. Да, теперь он был скомпрометирован. Боже, он-то надеялся, что можно доверять старику.
Джейми спустился по лестнице, посмотрел вверх и с раздражением обнаружил, что стяг был повешен вверх тормашками. Он побежал к входной двери, остановившись по пути для того, чтобы убедиться, что отсеченная голова все еще спит. Прощупал холст в поисках записки, которую должен был обнаружить… Вот она. Он оторвал ее от стенки и побежал к одному из инкубаторов, чтобы прочесть ее под желтым светом лампы.
— Вот, блин, — прошептал Джейми. Он поискал вокруг средство для того, чтобы разбить витрины, и увидел железный прут, прислоненный к клетке Йети. Уинстон продумал все. Джейми взял прут и подбежал к резервуару Наггета, прокашлялся, щелкнул пальцами и постучал по стеклу — никакой реакции. «Что ж, начнем», — подумал он. Первым ему попался высокий стеклянный инкубатор. Один удар погнул стекло, на котором появилась паутина трещин. Еще два удара — и все сооружение разлетелось на мелкие осколки, рассыпавшиеся по земле, как конфетти. Следующим объектом стал инкубатор Тэллоу. Первый удар пробил зубчатую дыру в левой стенке, другой — покончил с кабиной окончательно. Настала очередь витрины, похожей на стеклянный гроб. Один сильный удар, и она разбилась вдребезги.
Внезапно Джейми услышал, как кто-то кричит в отдалении, — казалось, это был голос Джорджа Пайло. Если он услышал Джорджа Пайло, то и Джордж мог слышать его, подумал Джейми. Ему следовало поспешить. Он взглянул на другие экспонаты. Йети находился в железной клетке. С ней ему не справиться, прикинул свои возможности Джейми и пошел дальше. Слева от него находилась стеклянная емкость с отсеченной головой. Джейми подбежал и ударил по емкости. Емкость зашаталась и рухнула, голова заскользила по полу и остановилась у лестницы, крутясь на своей лысине.
Пришло время убегать. Джейми бросился в тень за паноптикумом и, едва успел проскользнуть в ту самую прореху, через которую проник внутрь, как через входную дверь в паноптикум ворвался Джордж Пайло. Его тело тряслось от гнева.
— Кто здесь?! — заорал Джордж. — Кто?!
Джейми побежал вдоль забора, за комнатой смеха и остановился, и вдруг заметил какое-то движение. По-него цыган тащил на плече труп женщины. Ее тело болталось, как большая кукла. Джейми побежал дальше и, обернувшись, увидел, как цыган остановился у мусорного контейнера и перебросил труп через забор.
Добежав до шатра клоунов, он сразу бросился в свою комнату, чтобы предаться там одолевающим
