глаза клоунам. В его ушах отдавались эхом шаги Гоши, шлепавшего по бетону. Он вздрагивал от каждого его шага.

Новый клоун поманил двух других пальцем. Те подошли, спотыкаясь.

— Мне пришлось искать его, — сказал напарник Гоши. — Пришлось. Он не может себя контролировать, не может…

— Закрой пасть, — грубо оборвал новый клоун. — Идемте. — Его взгляд вновь обшарил парковку, переместился вправо от тропы к контейнеру.

Джейми опустился ниже, опасаясь быть замеченным, и задержал дыхание. Минуту оставался на месте, опасаясь, что слишком громкое биение его сердца услышат клоуны, хотя не мог осознать, чего именно он боится. Наконец он решился выглянуть из-за контейнера. Клоуны ушли. Он выбрался из своего убежища. У цветочного магазина сохранялось маленькое белое пятнышко от белил в том месте, куда упал Гоши. Джейми потрогал пятно, потер краску между пальцами, чтобы убедиться, что в последние десять минут здесь действительно что-то происходило.

Поблизости зазвучали ночные шумы, словно включились снова после короткого перерыва. Залаяла собака, где-то просигналил автомобиль. Джейми задрожал от внезапного холода и взглянул на часы. 2:59 ночи. До дому неблизкий путь.

Когда он пошел по тропке, на глаза ему попалась какая-то вещь. Джейми вспомнил, как клоун залез в карман напарника, что-то вытащил оттуда и швырнул на асфальт. Он подобрал маленький бархатный кисет размером в половину своего кулака. Сверху он был перевязан белой тесемкой, а на ощупь казалось, наполнен песком. Или, может, другой рассыпчатой смесью. Судя по поведению клоунов, там был какой-то порошок. Любопытно, подумал Джейми, сунув бархатный мешочек в карман.

Теперь предстояло самое смешное. Он поставил «ниссан» на нейтралку и стал толкать его в сторону станции автосервиса, расположенной через две улицы. Проезжавший автомобилист крикнул ему:

— Вот что получается, приятель, когда водишь японское дерьмо!

— Аригато годзаймасу,[2] — буркнул Джейми.

Позднее, оглядываясь на эту ночь, Джейми поражался тому, что считал своей главной бедой неисправную машину и боль в спине оттого, что толкал ее, и ни на мгновение не почувствовал тревогу в связи с бархатным мешочком в кармане, наполненным песком.

Большой старый дом в Квинсленде на вершине холма упорно не желал разрушаться, несмотря на небрежение его жителей. Краска на нем облупилась, лестница опасно шаталась, крысы размером с опоссумов обитали в пространстве между потолком нижнего и полом верхнего этажа. Возможно, арендатор забыл о существовании дома, ибо жилищная инспекция обрекла бы его за содержание дома в таком неподобающем состоянии на казнь через повешение. Комната Джейми, единственная спальня на нижнем этаже, была самым чистым помещением этой холостяцкой обители. Входя в нее, он вздыхал с облегчением, как человек, укрывшийся в своем личном бомбоубежище.

В отличие от холостяцких настроений квартирантов, которых такие вещи, кажется, не интересовали вовсе, Джейми украсил комнату с одной целью: поразить воображение Светланы, русской девушки, подававшей в Вентворском клубе напитки, если бы она когда-нибудь вошла сюда, после того как Джейми набрался бы смелости ее пригласить. Афиши Дэвида Боуи и Трента Резнора говорили о его непредубежденности. Полка, набитая сотнями компакт-дисков, картонная коробка, наполненная до краев старыми виниловыми пластинками, говорили о широких вкусах и высокой культуре. Цветы в горшках свидетельствовали о единстве с природой. Горный велосипед в углу — о его спортивной удали. Искусственный персидский ковер — о его светскости. Аквариум — о его способности спокойно размышлять, а также о любви к животным. Ловец снов, свисающий с потолка, — о духовной природе. Мини-клавиатура предполагала его креативность. Таким образом, каждый предмет являлся как бы пером в павлиньем хвосте, завлекающим и блистающим.

Вернувшись той ночью домой, он, как в любую другую ночь, внимательно проверил, все ли в порядке, убедился, что ни один квартирант или бродячий наркоман не похитил какую-нибудь вещь. Джейми с тревогой всматривался в клавиатуру, прикидывая, стоит ли поместить ее на более видное место, и в сотый раз решал оставить ее на прежнем месте. Поправив ковер так, чтобы он лежал параллельно доскам пола, он медленно повернулся, обведя критическим взглядом свое гнездо. Затем удовлетворенно вздохнул, довольный тем, что все в порядке.

Стягивая брюки с бархатным мешочком в кармане, Джейми думал, за сколько он мог бы продать его, если бы в нем действительно содержался кокаин. Недостатка в покупателях, слонявшихся вокруг дома, не было. Он оставил мешочек там, где он лежал, и пошел вверх по лестнице в душевую. Дом находился в скверном состоянии — ванная выглядела так, словно в нее бросили гранату. После ванной Джейми зашел на кухню, где выяснилось, что кто-то сожрал на двадцать долларов продуктов, пока он был на работе, и не позаботился даже выбросить обертки. В гостиной на диване развалился бледный наркоман в коматозном состоянии. Видимо, это был приятель одного из квартирантов дома — кажется, Маршалл. Джейми спустился обратно по лестнице, чуствуя себя весьма удрученным. Это была не та жизнь, которую показывало ему американское телевидение. Не было ни романтических свадебных комедий, ни университетских женских клубов с приколами и девочками во влажных теннисках. Были просто счета для оплаты и грязная посуда в мойке.

Вернувшись в свою комнату, Джейми сразу бросился на кровать, поставил на нужное время будильник и задумался. Сначала ему следовало проверить содержимое мешочка, не так ли? Он вытащил его из кармана брюк. Мешочек казался довольно тяжелым для своего размера. Джейми перебросил его с руки на руку и услышал слабый звон, словно бились друг о друга стеклянные шарики. Он развязал белый шнурок и поднес мешочек к лампе. Внутри мешочка было много маленьких кристалликов, блестевших при свете лампы, как измельченное стекло. Юноша надавил на мешочек. Теперь, когда он был раскрыт, звон стал громче, как будто звенел маленький китайский колокольчик. Джейми осторожно тронул порошок пальцем. Возникло ощущение прикосновения к золе.

Джейми положил мешочек на столик у постели, погасил лампу и лег. Над ним скрипели доски пола, по мере того как кто-то на верхнем этаже шел на кухню, чтобы съесть оставшиеся продукты Джейми. Молодой человек лениво размышлял о том, что случится в день, когда его здесь не будет, и на этой привычной мысли заснул.

Сновидения мелькают с такой ясностью, что Джейми чувствует как будто все это происходит наяву, как будто он все еще притаился за вонючим мусорным контейнером. Ему кажется, что он толкал свою машину на станцию сервиса во сне, от которого только что освободился.

Чей-то голос вопил:

— Куда ты делся, ублюдок? Этот навязчивый сон, черт возьми, жульничество. Сколько мешочков возьмет с нас дурень за это? Дупи! Иди живей, мразь. Мы не на прогулке.

— Прости, Гонко, я только, я… — отвечает знакомый Джейми жалобный голос.

Первый голос принадлежит Гонко, худощавому клоуну, и Джейми замечает его, когда голова клоуна появляется поверх контейнера. Гонко рыщет по парковке, умудряясь каким-то образом идти бесшумно, как убийца, несмотря на свои комичные большие красные туфли. Его лицо кажется злым и неподвижным, как камень. Кажется, что оно использовалось как наждачная бумага и пропиталось виски. Его глаза прятались в узеньких щелках, излучая холодный блеск, их взгляд касался всего, как кончик ледяной сосульки.

Сидя за контейнером, Джейми соображает, что Гонко ищет две вещи: маленький бархатный мешочек с порошком и того, кто его похитил. У него все внутри сжимается, потому что мешочек лежит не в доме, а здесь, в его кармане. Он хочет выбросить его на, парковку и бежать, но один взгляд на