Екатерину, сестру курфюрста бранденбургского Георга, шурина королю. Здесь сватовство окончилось такою же неудачею, по той причине, что княжна не захотела креститься в православную веру, не захотела променять свою веру на сан царицы.

После этих неудачных попыток высватать царю кого либо из иноземных княжен оставалось, сохраняя давний обычай, найти невесту из прирожденных русских, из подданных. Когда отец и мать стали говорить об этом сыну, он отказался от этого предложения; он сказал: «сочетался я браком по закону Божию и по преданию св. апостол и св. отец; обручена мне царица; кроме ее не хочу взять иную». Нельзя было слишком противоречить такому желанию государя, ибо это желание покрывалось законным освящением его нареченной невесты, а против святости исполненного закона трудно было стоять даже и родительской, ничем неодолимой воле. Вот почему быть может и отец, как патриарх, становится на сторону сына, или собственно на сторону освященной уже законности его желания. Отцу объяснили однако ж, что нареченная царица испорчена, неплодна и больна; между тем «в слуху носилось», от многих людей, что она во всем здорова и не была больна с тех пор, как выехала из дворца. Сделалось необходимым исследовать дело, раскрыть истину. 15 сентября 1623 г., слишком через семь лет со времени царского обручения с невестой, патриарх, поговоря с сыном, решился разъяснить это дело окончательно. Позваны были в государеву комнату (кабинет) ближние бояре: кн. Никит. Романов, кн. Ив. Борис. Черкасской, Фед. Ив. Шереметев. В их присутствии государь сам лично допросил дохтура Валентина Бильса, видал ли он Хлопову, сматривал ли ее болезнь, какая была болезнь, можноль было вылечить, а толькоб болезнь излечилась, то от той болезни не произошло ли бы какой помешки чадородию? Затем допросил лекаря Балсыря. Они оба утвердили, что болезнь была невеликая, излечить было можно, что плоду и чадородию от того порухи небывает. После того государь спрашивал окольничего Мих. Салтыкова, почему он тогда сказывал, что по дохтурскому осмотру болезнь в Марье была великая и долгой жизни от ней ожидать было нельзя? Салтыков не дал прямого ответа на этот вопрос, а рассказал только, как шло леченье и что сам он Михайло к Марье с лекарством не ходил. Когда открылись разноречия, Салтыков был поставлен с доктором и лекарем «с очей на очи». Лекарь уличал Салтыкова, что он между прочим спрашивал его, лекаря: «будет ли им Марья Хлопова государыня или нет? Салтыков отпирался, объясняя, что спрашивал у них по государеву и по государынину великая старицы иноки Марфы Ивановны приказу, нет ли в Марье какие порчи?

Сентября 19 патриарх и государь вместе расспрашивали отца Марьи, Ивана Хлопова, а на другой день ее дядю Гаврилу Хлопова, который с большею, чем отец, откровенностью и: подробностью объяснил, что как было, присовокупив в заключение, что если он сказывает ложно, и он в том у государя милости не просит. — Из его рассказа мы и привели изложенные выше подробности этого дела. В тот же день, 20 сент., патриарх расспросы духовника царевны, Никитского монастыря священника Сергея Петрова, который объяснил, что знает Хлопову, что она бывала у него в исповеданьи не одинова за шесть лет до ее взятья на государев двор, что болезни в ней никакой невидал, а как была больна в Верху и он у ней был и ее исповедывал; а как сослана с Верху и жила на дворе у бабки и он перед ее отъездом (из Москвы) у ней был же и ее исповедывал и она была здорова, а после того про болезнь ее не слыхал, да и ныне слышал, что будто она в Нижнем здорова.

21 сентября государи велели ехать в Нижний для расспросу и сыску Марьина здоровья и болезни боярину Фед. Ив. Шереметеву, Чудовскому архимандриту Иосифу, ясельничему Богдану Матв. Глебову и дьяку Ивану Михайлову. Вместе с ними по указу государей отправился и отец царевны Иван Хлопов. А для рассмотренья Марьины болезни посланы с ними дохтуры, Артемий Дий, Валентин Бильс и лекарь Балсырь. Государи велели боярину с товарищи расспросить саму Марью Хлопову, что — вот она была взята в Верх, что сказывал государю кравчий Михайло Салтыков, что она Марья была больна великою болезнию, и излечить было ее не мочно и живота ей долгого не чаять, и для того она от государя с Верху сведена, — и онаб сказала вправду, какою болезнью она была больна, когда та болезнь у ней объявилась, прежде или тут, будучи на государеве дворе; и нет ли в ней ныне какой болезни, — и говорить ей велели накрепко, чтоб она болезни своей не таила ни коими мерами… а будет Марья Хлопова болезнь в себе какую-нибудь утаит, а после про то сыщется, а она, хоти и будет за государем, а болезнь ее объявится, и ей то мочно самой знать, что государь любити ее не учнет, и от в. г. свят. патриарха Филарета Никитича быти ей за то в великом духовном запрещении; и онаб болезни своей не таила и тем на весь род свой не навела государские опалы и казни».

О том же главном деле, именно о болезни, ест ли в Марье какая болезнь, велено расспросить и ее родных, бабку, отца и дядей, с великим подкрепленьем: бабке, что она, если утаит, наведет на себя и на весь род свой государскую опалу; отцу и дядьям, что если правды не скажут, быти им за то от государя казненным смертью. Вообще боярину с товарищи велено смотрити и примечать во всяких мерах, а дохтурам смотрити их дохтурскими науками, действительно ли Марья во всем здорова? Если же по расспросу, по сыску и по дохтурскому осмотру, Марья во всем здорова, то велено с отпискою о том приехать к Москве чудовскому архимандриту, а боярину с товарищи побыти в Нижнем до государева указу и к Марье велено держати честь и береженье во всем, и деньги и запасы всякие на ее обиход давати, чтоб ей скудости и недостатка ни в чем небыло. А будет Марья Хлопова больна какою болезнью, а скажут дохтуры, что ее излечить мочно, и о том велено отписать к государю, а «самим побыти в Нижнем до указу. А будет Марья больна, а излечить ее не мочно, и боярину с товарищи велено ехати к Москве. А будет Марья сама про себя и ее родные скажут, что она здорова, а дохтуры скажут, что она больна и не прочна и за лекарство иматися не учнут, и боярину с товарищи ехать к Москве, а у Марьи остатися отцу ее и дядьям. — А корм ей перед прежним велено давать вдвое. Сверх того велено прислать в Москву Марьина отца духовного, который был духовником у ней в Нижнем.

Духовник приехал в Москву 11 октября и рассказал натриарху, что духовную свою дочь Марью Хлопову исповедывал и причащал многажда, что болезни в ней невидал ни которыя; да и кроме исповеданья бывал он у Марьи многажда, и ходил к ней по вся недели (по воскресеньям), а болезни в ней невидал, и про то неслыхал, и думает, что она здорова во всем.

Октября 16 боярин с товарищи прислали государям список тому всему, как у них дело делалось, т. е. как было и к чему привело их исследование; а после того приехал к государям чудовской архимандрит с несомненным свидетельством, что Марья Хлопова во всем здорова. В расспросе сама Хлопова говорила: «как она была у отца и у матери и у бабки, и у ней болезни ни какие не бывало; да и на государеве дворе будучи, была здорова шесть недель; а после того появилася болезнь, рвало, и ломало нутр, и опухль была, а чает того, что то ей учинилося от супостат ее: и была та болезнь у ней дважды по две недели, и после того давали ей пити воду святую с мощей, и от того исцелела и полегчело вскоре; и после того спустя два дня, как сведена с государева двора, та болезнь у ней поминывалась, и от тех мест не поминывалась и по ся места, и ныне во всем здорова». Отец Марьи объяснил, «что дочь заболела на государеве дворе, а какими обычаи болезнь учинилась, того он неведает; а все то от Михайла да от Бориса Салтыковых, меж себя они шептали…» Дохтуры, смотревши Марьина здоровья и болезни своими дохтурскими науками, заявили, что во всем здорова и чадородию помешки в ней не чаят. Лекарь заявил, что перед прежним она здорова, очи чисты и болезни в ней не чает».

Таким образом вопрос был решен окончательно и к радости государя. Исполняя царское повеление, боярин Фед. Ив. Шереметев послал Марье Хлоповой денег 300 рублев и запасы хлебные и медвяные, чтоб ей ни в чем скудости не было, а сам остался в Нижнем ждать государева указа.

В Москве во дворце, это исследование произвело сильное впечатление. Обман Салтыковых был раскрыт во всей очевидности. Оскорбленный государь не помешкал своею опалою. Не прошло недели со дня получения боярского донесения и приезда чудовского архимандрита, как назначен был, 24 октября 1623 г., в Посольской палате собор царской думы, на котором, после обсуждения дела, думный дьяк Иван Грамотин прочел Салтыковым следующий государев указ: «Борис да Михайло Салтыковы! — Государь ц. и в. к. Михайло Феодорович в. р. и отец его государев в. г. свят. патриарх Филарет Никитич моск. и в. р. велели вам сказати неправды и измену вашу: ведомо всем людям московского государства, какая к вам была государская милость и жалованье и учинены есте по государской милости в чести и в приближеньи не по вашему достоинству, паче всех братьи своей, и поместьи и вотчинами пожалованы многими, чего ни за кем нет; и в прошлом во 124 году взята была ко государю на двор, для сочетания государского законного брака, Марья Иванова дочь Хлопова и жила в Верху не малое время и нарекли ее царицею и молитва наречению