на подкладку тафты широкой в 1 1/2 арш. — 3 вершка. По швам башмаки обшивались золотным с шелком пояском или кружевом, которого выходило 1 1/2 арш. и больше; каблуки или закаблучье всегда обвивались волоченым золотом, на что требовалось золотой нити 5 и 8 арш. Бархатные и атласные, как и сафьянные переды по большой части узорочно вышивались золотом, низались жемчугом иногда с дорогими каменьями. У сафьянных переды ставились иногда бархатные, на что употреблялось ткани 2 вер. По верхним краям башмаки опушались атласом или бархатом другого цвета. Наиболее употребительный цвет башмаков в царском быту был червчатый; но шились также башмаки белые, желтые, зеленые, алые, лазоревые. Под каблуки, которые бывали очень высоки, всегда ставились у простых, повседневных, скобы железные, а у нарядных выходных — серебряные. Стельки ставились полстяные и обшивались червчатою тафтою. Употреблялась полсть старицкая белая. На поднаряд употреблялась иногда объярь, шелковая ткань, а на подклейку ирха и клей; подошвы ставились обыкновенные. Башмаки кроме того всегда строчились волоченым золотом или серебром.

С башмаками, как их принадлежность, носились нередко ичетыги или ичедоги. Это в точном смысле — сафьянные чулки, ибо всегда шились из сафьяна без поднаряда и без особой подошвы. По большой части они покрывались, оболакивались камкою, или атласом, а с исподней стороны подкладывались как чулки, тафтою, того же цвета или червчатые — лазоревою, белые — червчатою и т. п.; по верхнему краю подпушались атласом другого цвета. В комнатном быту ичетыги могли заменить спальные сапоги, так что их носили и без башмаков, тогда к ним ставили легкую подошву. Очень редко они употреблялись без поволоки или оболоки шелковою тканью. Нет сомнения, что ичетыги с самым названием [253] заимствованы у татар и в XVII ст. упоминаются нередко ичетыги крымские, крымское дело. Упоминаются при башмаках еще и черевинки, М. 38. тоже крымские, быть может обувь в роде туфель или тех же ичетогов.

Женские чеботы, род сапог, кроились, как и башмаки из сафьяна, бархата и атласа. Это были башмаки с голенищами (которые назывались пряжниками), а потому и в кройке, в отделке и в украшениях они сходствовали с башмаками. На чеботы выходило в кройку: на сафьянные полсафьяна, на бархатные, и атласные — этой ткани, на полные по 1 ар. 6 в.; на полуполные по аршину с вершком и с 2 в., смотря по ширине портища. На подкладку употреблялась тафта червчатая от 8 до 11 вер. Верхи обшивались атласом или бархатом другого цвета, выходило 3 вершка: по швам пришивался золотный поясок или кованое золотное узкое или широкое кружево, которого выходило 3 арш. и больше. Иногда на переды вместо кружева пришивались образцы, низаные жемчугом какие либо изображения, фигуры или узоры: тогда на остальные части кружева выходило только 2 арш. Скобы ставились также у простых — железные, у нарядных — серебряные.

Кроме указанных украшений нарядные чеботы всегда вышивались богато золотом, унизывались жемчугом с каменьями и по швам вместо золотного пояска низались жемчугом же. Особенно узорочились их переды и задники.

Чеботы бывали кривые и прямые относительно кройки подошвы; полные и полуполные. относительно длины голенища. Строчились, простые — шелком, а нарядные — золотом. Цвет употреблялся такой же, как и для башмаков, червчатый, белый, желтый, зеленый, алый. По свидетельству Маржерета вышина каблуков была в 3 пальца, т. е. вершка в 1 1/2. Олеарий говорит, что женщины и преимущественно девушки носили башмаки с очень высокими каблуками, вышиною в четверть аршина, так что носок едва касался земли, и ходить было очень затруднительно. Чрезмерную вышину каблуков подметили даже и народные былины. У Дюка Степановича были сапожки зелен сафьян, под пяту-пяту воробей пролети, о пяту-пяту яйцо прокати.

Сапогами в собственном значении называлась обувь кожаная, которая в царском быту в женском наряде не употреблялась, а изготовлялась только для придворных женщин. Они шились из опойка (телятинные) и из сафьяна (козловые и барановые) таких же цветов, каких бывали и чеботы, т. е. червчатого, желтого, зеленого, лазоревого, белого и смирные — черного. В царских кладовых, в начале XVII ст. находим однако ж сапоги бархатные и атласные, низанные жемчугом с каменьем, М. 39.

Мы видели, что царицыно платье большею частью шилось из тканей довольно тяжелых, каковы были сукно и золотные и шелковые плотные, скоба-скобой, камки, атласы, бархаты и т. п. Очень понятно; что женские руки царицыных мастериц не могли хорошо управляться ни с кройкою, ни с шитьем таких портищ. Была необходима более сильная и твердая мужская рука для того, чтобы с успехом владеть ножницами, иглою и утюгом для устройства из этих толстых полотнищ целого наряда. Таким образом мы и находим в Мастерской царицыной палате не портних, а портных мущин, которые при том пользовались почетным именем наплечных мастеров, ибо одевали царское плечо.

Личный состав Мастерской палаты указан выше, стр. 515. Кроме наплечного или портняжного дела мужския работы заключались еще в изготовлении обуви и головных покровов шапок, каптуров, столбунцов, треухов, тафей, шляп, а по однородности дела также меховых ожерелий и т. п., требовавших не одного шитья тканей, но их подклейки и шитья разных клеенок и кожи. Мастерская палата вообще занималась изготовлением всяких нарядов как бы вчерне. Все, что касалось украшения, убора в каждом таком наряде, то принадлежало уже занятиям и работам царицыной Светлицы.

Расход различных материалов при употреблении их в кройку или для другого изготовления очень подробно и обстоятельно, даже иногда с расценкою, записывался в особую книгу, которая по главной статье употребления называлась книгою кроельною. Здесь записывалась также и мера кроенному шитью с обозначением скупо или сыто какая часть скроена, сколько оставлено в запасе и т. п. Из кроельных книг хотя и не сохранившихся вполне, мы узнаем, по крайней мере приблизительно, какие именно предметы наряда бывали в большем употреблении, сравнительно с другими, и потому чаще строились и расходовались, совсем изношенные, в отставку, а годные и новые для подарков родственным и служебным лицам. Вот примерные цифры подобных построек для цариц Евдокии Лук. 1627–1629 г. и Марьи Ил. 1648–1650 г.

Кроме значения мастерской, которое было так сказать коренное, почему и самый Постельный царицын Приказ большею частью назывался тоже Мастерскою палатою, эта Палата имела еще значение царицыной кладовой, иначе гардеробной, в которой, в особых помещениях, в поставцах, коробьях, шкатулах, ларцах, ящиках и сундуках сохранялись всякие предметы из платья и уборов, разумеется, за исключением только тех, которые употреблялись вседневно и по этому хранились в хоромах у самой царицы или у царевен. Выдавая наряды по назначению, Палата вела точные и подробные об этом записки, известные под именем выходных книг, которые по отношению к царицам и царевнам, к сожалению, не сохранились.

Из общих ее описей мы получаем любопытные сведения о количестве платья и уборов, какое за известное время сохранялось в казне и которое дает понятие вообще о степени щегольства в быту цариц и царевен. С этою целью помещаем здесь сводную роспись различных одежд цариц Евдокии Стрешневых, Марьи Милославских, Агафьи Грушецких и взрослых царевен Больших, от Стрешневой, и Меньших, от Милославской.

Здесь не поименованы некоторые, особенно богатые уборы и вообще кузнь ларешная, всякие драгоценности, по той причине, что, как мы уже говорили, и само ведомство