Смеет глаза подымать на свою госпожу и, служа ей,В сердце развратном желанья таить». — «Что слышу! — воскликнулГраф, побледневши от гнева, — о ком говоришь ты? И жив он?» —«Все об нем говорят, государь; а я из почтеньяК вам, полагая, что все вам известно, молчал: что самим вамВ тайне угодно держать, то должно и для нас быть священнойТайной». — «Злодей, говори! — в исступленье ужасном воскликнулГраф, — ты погиб, когда не скажешь мне правды! Кто этотДерзкий?» — «Паж Фридолин; он молод, лицом миловиден(Так шипел предательски Роберт, а графа бросалоВ холод и в жар от речей ядовитых). Возможно ль, чтоб самиВы не видали того, что каждому видно? За неюВсюду глазами он следует; ей одной, забываяВсе, за столом он служит; за стулом ее, как волшебнойСкованный силой, стоит он и рдеет любовью преступной.Он и стихи написал и в них перед ней признаетсяВ нежной любви». — «Признается!» — «И даже молить о взаимномЧувстве дерзает. Конечно, графиня, по кротости сердца,Скрыла от вас, государь, безумство такое, и сам яЛучше бы сделал, когда б промолчал: чего вам страшиться?»Граф не ответствовал: ярость душила его. ПриближалисьВ это время они к огромной литейной палате:Там непрестанно огонь, как будто в адской пучине,В горнах пылал, и железо, как лава кипя, клокотало;День и ночь работники там суетились вкруг горнов,Пламя питая; взвивалися вихрями искры; свисталиСтрашно мехи; колесо под водою средь брызжущей пеныТяжко вертелось; и молот огромный, гремя неумолкно,Сам, как живой, подымался и падал. Граф, подозвавшиДвух из работников, так им сказал: «Исполните в точностьВолю мою; того, кто первый придет к вам и спросит:Сделано ль то, что граф приказал? — без всякой пощадыБросьте в огонь, чтоб его и следов не осталось». С свирепымСмехом рабы обещались покорствовать графскому слову.Души их были суровей железа; рвенье удвоив,Начали снова работать они и, убийством заранеЖадную мысль веселя, дожидались обещанной жертвы.К графу тем временем хитрый наушник позвал Фридолина.Граф, увидя его, говорит: «Ты должен, не медля нимало,В лес пойти и спросить от меня у литейщиков: все лиСделано то, что я приказал?» — «Исполнено будет», —Скромно ответствует паж; и готов уж идти, но, подумав:Может быть, даст ему и она порученье какое,Оп приходит к графине и ей говорит: «ГосподиномПослан я в лес; но вы моя госпожа; не угодно льБудет и вам чего приказать?» Ему с благосклоннымВзором графиня ответствует: «Друг мой, к обедне хотелосьНыне сходить мне, но болен мой сын; сходи, помолисяТы за меня; а если и сам согрешил, то покайся».Весело в путь свой пошел Фридолин; и еще из деревниОн не вышел, как слышит благовест: колокол звонкимГолосом звал христиан на молитву. «От встречи господнейТы уклоняться не должен», — сказал он и в церковь с смиренным,Набожным сердцем вступил; но в церкви пусто и тихо:Жатва была, и все поселяне работали в поле.Там стоял священник один: никто не явилсяБыть на время обедни прислужником в храме. «Господу богуПрежде свой долг отдай, потом господину». С такоюМыслью усердно он начал служить: священнику ризы,Сто́лу и сингулум подал; потом приготовил святыеЧаши; потом, молитвенник взявши, стал умиленноДолг исправлять министранта: и там и тут на колени,Руки сжав, становился; звонил в колокольчик, как скороПровозглашаемо было великое «Sanctus*»; когда жеТайну священник свершил, предстоя алтарю, и возвысилРуку, чтоб верным явить спасителя-бога в бескровнойЖертве, он звоном торжественным то возвестил и смиренноПал на колени пред господом, в грудь себя поражая,Тихо молитву творя и крестом себя знаменуя.Так до конца литургии он все, что уставлено чином,В храме свершал. Напоследок, окончивши службу святую,Громко священник воскликнул: «Vobiscum Dominus*», верныхБлагословил; и церковь совсем опустела; тогда он,Все в порядок приведши, и чаши, и ризы, и утварь,Церковь оставил, и к лесу пошел, и «добавок дорогой«Pater noster*» двенадцать раз прочитал. ПодошедшиК лесу, он видит огромный дымящийся горн; перед горном,Черны от дыма, стоят два работника. К ним обратяся,«Сделано ль то, что граф приказал», — он спросил. И, оскаливЗубы смехом ужасным, они указали на пламеньГорна. «Он там! — прошептал сиповатый их голос. — Как должно,Прибран, и граф нас похвалит». С таким их ответом обратноВ замок пошел Фридолин. Увидя его издалека,Граф не поверил глазам. «Несчастный! откуда идешь ты?» —«Из лесу прямо». — «Возможно ль? ты, верно, промешкал в дороге». —«В церковь зашел я. Простите мне, граф-государь; повеленьеВаше приняв, у моей госпожи, по обычному долгу,Также спросил я, не будет ли мне и ее приказанья?Выслушать в церкви обедню она приказала. ИсполнивВолю ее, помолился я там и за здравие ваше».
