Именно героя, а кого же еще?

— Алекс! Эй, Алекс! Как дела? Давненько не виделись, старина! Отлично выглядишь!

Я помахал миниатюрной красивой женщине, Малине Фриман, и продолжал пробежку. Малина была здесь старожилом, как и я. И примерно того же возраста, что и я, и владела газетным киоском, где когда-то продавали сладости и содовую, и мы с нею тратили на них свои карманные деньги. Ходили слухи, что я ей нравлюсь. Ну, она мне тоже нравилась. Всегда.

Ноги несли меня на север, по Пятой улице, словно сами знали, куда им бежать. В сторону Сиуард- сквер, потом направо и дальше — я выбрал самый длинный путь вокруг нашего квартала. Логики и смысла в этом не было никакого, но я же не по логическим соображениям занимался бегом.

Информация об убийце Марии была единственной неприятностью, огорчившей меня в эти дни. Теперь я избегал того квартала, где это случилось. Я старался вспоминать Марию счастливой и нежной, какой она была, а не той, когда я ее потерял. И еще я каждый день тратил немало времени на то, чтобы выследить убийцу, раз уж появилось подозрение, что он болтается где-то поблизости.

Я свернул направо, на Седьмую, потом направился в сторону Нэшнл-Молл. Когда я добрался до нужного дома на Индиана-авеню, я глубоко вздохнул, набрав полную грудь воздуха, чтобы одним махом преодолеть четыре лестничных пролета вверх, прыгая через ступеньку.

Мой нынешний офис раньше был квартирой-студией — одна большая комната, сбоку кухонька и маленькая ванная. Окно — полукруглым фонарем — встроено в угловую башню, поэтому света в комнате всегда много.

Я поставил два удобных кресла и небольшую кушетку для пациентов.

Соответствующую табличку на двери я уже прикрепил и теперь был готов принять своего первого пациента.

На столе лежали три стопки папок с делами — две из ФБР и еще одна из полицейского управления округа Колумбия. И они содержали информацию о возможных будущих моих пациентах, которые могут обратиться ко мне за консультацией. Может, и несколько преступлений удастся заодно раскрыть? Думаю, это вполне реалистичный прогноз.

В первой папке, которую я раскрыл, содержалось дело о серийном убийце из Джорджии, которого пресса окрестила «Полуночный визитер». Было убито трое чернокожих, причем промежутки между убийствами последовательно сокращались. Вполне подходящее для меня дело, если не считать, что между округом Колумбия и Атлантой шестьсот миль.

Я отложил эту папку в сторону и взял следующую. Двое профессоров истории Университета Мэриленда, по всей вероятности, голубые, были обнаружены мертвыми в аудитории. Оба висели на потолочных балках. У местной полиции был и подозреваемый, но они хотели, чтобы я составил психологический портрет преступника, прежде чем начнется расследование.

Я положил папку обратно на стол, прилепив к ней желтую карточку.

Желтый цвет означает «может быть».

Внезапно раздался стук в дверь.

— Открыто, — крикнул я и тут же насторожился. В этом состоянии подозрительности я теперь нахожусь постоянно.

Что там говорила Нана, когда я утром уходил из дому? «Смотри, чтобы тебя не подстрелили».

Старые привычки умирают с трудом. Нет, это был не Кайл Крэйг и не психопат из моего прошлого.

Это был мой первый пациент, вернее, пациентка.

Она заняла почти весь дверной проем, словно боясь войти внутрь. Лицо опущено вниз, ладонь сжимает дверную ручку, она пытается восстановить дыхание и сохранить при этом достойный вид.

— У вас лифт скоро заработает? — спросила она, задыхаясь.

— Извините, что вам пришлось подниматься по лестнице, — сказал я. — Вы, должно быть, Ким Стаффорд. Меня зовут Алекс Кросс. Входите, пожалуйста. Хотите кофе? Или, может, воды?

Наконец пациентка внесла себя в комнату. Мощное телосложение, около тридцати лет, хотя на вид можно дать и сорок. Одета весьма официально — темная юбка, белая блузка, довольно поношенная, но хорошего покроя. Синий с сиреневым шелковый шарф аккуратно повязан под подбородком.

— Вы сообщили мне на автоответчик, что меня вам рекомендовал Роберт Хэтфилд, так? — продолжал я. — Я работал с Робертом в полиции. Он ваш приятель?

— Не совсем.

Не совсем приятельница Хэтфилда. Я ждал, что она скажет дальше, но она молчала. Она стояла посреди офиса, как бы спокойно изучая обстановку.

— Вы можете присесть вот сюда, — подсказал я. Она явно ждала, чтобы я сам сел.

В конце концов она аккуратно пристроилась на краешке кресла. Одной рукой она нервно теребила узел шарфа, другая была сжата в кулак.

— Мне нужна помощь, чтобы понять одного человека, — начала она. — Он иногда бывает очень злым.

— Это кто-то из ваших близких?

Она сразу напряглась:

— Его имени я вам не скажу.

— И не нужно, — согласно кивнул я. — Имя значения не имеет. Это член вашей семьи?

— Жених.

Я снова кивнул.

— Вы давно помолвлены? Ничего, что я об этом спрашиваю?

— Четыре года, — ответила она. — Он хочет, чтобы я похудела, прежде чем мы поженимся.

Может, это просто сила привычки, но я уже нарисовал для себя психологический портрет этого жениха. Во всем, конечно, виновата она одна, он, как правило, не несет никакой ответственности за свои действия, а ее вес — просто отговорка, удобный путь для бегства.

— Ким, вот вы говорите, что он часто злится, — а можете рассказать об этом подробнее?

— Ну, мы просто… — Она замолчала, и, думаю, это было от смущения, а не от отсутствия ясности в мыслях. В уголках ее глаз мелкими жемчужинами выступили слезы.

— Он когда-нибудь применял по отношению к вам физическую силу?

— Нет! — ответила она слишком быстро. — Нет, никакого насилия… Просто… Ну да. Применял. Так и было.

Судорожно вздохнув, она опять замолчала. Потом стала разматывать свой шарф.

Я увидел синяки и рубцы. Они походили на размазанные полосы краски и изуродовали всю ее шею.

Я не раз видел подобного рода следы. Обычно на трупах.