Стюардесса тут была одна – красавица с русской светлой косой. Они оказались чем-то внешне похожи с Татьяной. Летчиков было трое.

– А сколько должно быть на «Ту-154»? – спросила у меня Татьяна.

– Ты думаешь, я когда-то в кабине была? Но, кажется, четыре… Командир корабля, второй пилот, бортинженер и штурман.

– Может, они в частных компаниях совмещают функции, – высказал предположение Пашка. – Кто станет держать лишних людей? Если могут втроем перегнать самолет из одного места в другое… А, по-моему, я слышал, что второй пилот может выполнять функции штурмана. Вот и получилось трое. И вообще, если бы не смогли управлять втроем, посадили бы четвертого.

Из знакомых лиц в салоне мы увидели Артура Небосклонова в ярко-красном свитере (аж глазам было больно смотреть), его продюсера Александра Кареновича, как и всегда, в костюме-тройке, поэта – опять пьяного. Остальных лиц мы не знали, правда, подивились, как много обслуживающего персонала у сладкоголосого Артура. Хотя он ведь – супермегазвезда, как я недавно прочитала на одной афише, и именно так его именовала Алла, секретарша «Петроаэро».

После взлета народ стал доставать из заначек спиртное. Кое-кто, конечно, начал уже на земле, но основная масса все-таки дождалась, пока самолет не набрал высоту. Пашка извлек из-под телекамеры первую пол-литровую банку пива.

– Хотя и не люблю баночное, – заметил он, – в полет взял. В бутылках не был уверен.

– Слушайте, а нам тут что давать будут? – спросила Татьяна.

– Обещали еду, – ответила я. – Даже два раза. – И как раз стало вкусно попахивать.

Шум в нашем салоне стоял сильный, однако мне показалось, что какие-то звуки слышатся и из второго салона. Я велела Пашке пересесть к иллюминатору, а сама устроилась на его месте у прохода. Татьяна тоже что-то услышала.

– Нелегальные пассажиры? – шепотом спросила у меня подруга.

– Думаю, да, – ответила я и решила сходить на разведку.

На нас никто не обращал внимания. Я проскользнула за занавеску, отделяющую пассажирскую часть самолета от грузовой, и там прислушалась снова. Шевеление наблюдалось где-то в конце салона. Я направилась туда и обнаружила источник в большом черном ящике, напоминающем ящик фокусника, в который помещают разрезаемую напополам женщину, или гроб.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросила я шепотом.

В ящике затихли. Я стала осматривать его. По всей вероятности, он открывался с другой стороны и тому, кто в нем находился, было не выбраться – ящик прислонили к стене и пристегнули к двум шестам. Поскольку пристегивали его замками-карабинчиками, я без труда расстегнула один, потом с несколько большим трудом повернула ящик и раскрыла дверцу. На меня испуганными глазами смотрело юное создание лет пятнадцати-шестнадцати от роду, дрожащее, как осиновый лист на ветру.

– Ты из поклонниц, что ли? – спросила я.

Юное создание кивнуло под перестук зубов.

– Вылезать будешь или останешься?

– Я в туалет хочу, – наконец произнесло оно шепотом. – И попить.

Туалет, насколько я знала, был в начале пассажирского салона, по идее, должен бы быть и в конце – если его не переделали.

– Иди сама смотри, – велела я.

Девчонка потрусила в указанном направлении, а я осмотрела ящик фокусника. Интересно, зачем он Артуру? Или он теперь и фокусы показывает? Надо бы спросить у кого-то из обслуживающего персонала.

Девочка быстро вернулась и сказала, что дверца-то есть, даже две, но обе закрыты. Что делать? Она преданно смотрела на меня.

– А этот ящик, в котором ты сидела, как-то используется во время представления?

– А как же! – воскликнула девочка. – Артур на нем в космос улетает!

– Что-что он делает? – переспросила я.

– Вы ни разу не были на представлении Артура?! – девочка одновременно поразилась и возмутилась так, как комитет комсомола в советские времена, если бы я сказала, что не читала устав.

С видом освобожденного комсомольского работника она пояснила, что Артур в этом ящике (именуемом «Снаряд любви Артура») поет про любимую из другой Галактики, которая приходила к нему во сне и оставила неизгладимое впечатление, и вот он собрался к ней лететь. Когда он исполняет этот шлягер, сцена погружается в полумрак, пускают дым, а по поверхности ящика бегают серебристые звезды, посылаемые кем-то из осветителей.

– А дальше что происходит? – поинтересовалась я.

– Ну, свет гаснет, потом Артур возвращается, так как не может оставить нас.

– Понятно, – медленно произнесла я, снова заглянула в ящик и попробовала внутреннюю обивку. С одной стороны – туда, куда Артур ложился, – она была мягкой.

Где-то среди груды коробок началось новое шевеление. Моему взору представились еще два девичьих лица.

– Вы не могли бы принести нам поесть? – вежливо обратилась ко мне одна из них.

– Не обещаю, но попробую, – сказала я, вернулась в пассажирский салон и поведала Пашке и Татьяне о поклонницах Небосклонова. Потом я предложила брать по две порции каждый – для девчонок.

Однако стюардесса быстро догадалась, кого мы пожалели.

Я предложила помощь, и мы вместе отправились в кухню за кабиной пилотов. Когда она собирала еду, поступил сигнал вызова от пилотов.

– Юль, сходи, а? Спроси, что нужно?

Я толкнула дверь кабины пилотов и вошла.

Один повернулся и уставился на меня.

– Вы? – спросил мужчина.

Повернулись двое других.

– А вы вроде бы по другой теме… – молвил командир корабля, мужчина лет сорока пяти с благородной сединой в волосах.

– Вы абсолютно правы, – ответила я и пояснила, что лечу по сибирским острогам. Тут я сообразила, что командир корабля, по всей вероятности, летал с Травушкиным, и решила задать несколько вопросов.

– Как видите, работа летчика безопаснее работы бизнесмена, – горько усмехнулся командир корабля.

Я попросила мужчин высказать мнение насчет убийства их работодателя. Кто мог его заказать?

– Никто не мог, – твердо ответил командир корабля. Два других летчика кивнули. – Стреляли во второго. Однозначно. Вите просто не повезло.

– А вы его раньше видели? – спросила я.

– Уголовника-то? Нет, – покачал головой командир корабля.

Внезапно заговорила рация – или как там называется этот прибор у летчиков. Мы все четверо застыли на своих местах.

Судя по возбужденному и обеспокоенному голосу авиадиспетчера, наш самолет исчез с радаров. Третий мужчина в кабине стал связываться с землей – как я поняла, всеми возможными способами. Но нас не слышали, хотя до нас беспокойные разговоры в эфире доходили.

– Что могло произойти?! – не понимали летчики. – Все приборы работают нормально!

Я сочла за лучшее промолчать. Или это Артур Небосклонов долетался по галактикам? Нас решили вместе с ним забрать для изучения? И сейчас мы без ящика куда-нибудь вознесемся.

– Так, Юля, идите в салон и пристегнитесь. На всякий случай, – сказал второй пилот. – И Маринке, стюардессе, скажите, чтобы этих пидо… певцов заставила.

Я вылетела из кабины, Маринку на месте не обнаружила, решила, что она отправилась в хвост самолета кормить девчонок, сняла микрофон со стены и объявила на весь салон, чтобы пристегнули ремни – мы входим в зону турбулентности, потом повесила микрофон на место и вышла в салон. На мое объявление мало кто обратил внимание. Часть граждан уже отрубилась, другая продолжала пьянствовать.