бега времени лишено внешних подсказок. Так, испытуемые теряют ориентацию во времени, попадая в пещеры, или когда их помещают в специальные соляные ванны, изолируя органы чувств от каких бы то ни было воздействий. Те же эффекты проявляются в состоянии гипноза, при лишении сна, а также в результате приема наркотических препаратов. Еще в конце XIX века в лаборатории Вундта было обнаружено, что одни люди систематически недооценивают длительность, а другие ее переоценивают. Также замечено, что восприятие времени зависит от характера внешних раздражителей. К примеру, при одной и той же продолжительности зрительные сигналы кажутся длиннее, чем звуковые. Если отрезок времени расчленен на мелкие интервалы, он увеличивается в восприятии. Вообще, короткие интервалы переоцениваются, а длинные недооцениваются. В подобных опытах изучают базовую антропологическую способность определять длительности, и тут от испытуемых требуется уравновешенное состояние, а разного рода эмоции расцениваются как погрешности эксперимента.

Нас, напротив, интересует восприятие времени в разных психоэмоциональных состояниях. Субъективное время (или как его еще называют — психологическое, внутреннее, личностное, внутриличностное) отличается и от объективного хронологического времени, и от того, которое отсчитывают наши биологические часы, ответственные за жизнедеятельность органов. Проблематика второго и третьего видов времени здесь не рассматривается. (Также ничего не говорится о социальном времени.) В различных состояниях психики время может переживаться плавно текущим или скачкообразным, сжатым или растянутым, пустым или насыщенным. Оно неравномерно в своем движении, прерывисто, многомерно, управляемо — никакое из перечисленных свойств не присуще физическому времени.

Тот факт, что воспринимаемая длительность напрямую зависит от психоэмоционального состояния и вида деятельности, может послужить отправной точкой для интереснейших исследований. Мощным стимулом служит ощущение, что внутреннее время как-то связано с тайной человеческого бытия, и предвкушение возможности укротить время. В самом деле, если восприятие времени может варьироваться в широких пределах, то как бы исхитриться и максимально раздвинуть их?! Управлять временем — это означало бы в каком-то смысле превозмочь конечность индивидуального бытия. Как всему живому, человеку присущ инстинкт избегания смерти, и он дополнительно усиливается культурой, возводящей ценность жизни в абсолют. Нетрудно догадаться, зачем культура так поступает, однако мысль о том, что высшая ценность не дарована навечно, порядком отравляет людям существование. Вообще-то, известны культуры, иначе относящиеся к вопросу жизни и смерти. Древнеегипетская, например, не особенно стращала переходом в царство Аида. Притом что отношение к смерти продиктовано природой, человеческий разум, кажется, близок к пониманию того, как смягчить или вообще отменить этот императив. Необходим ребрендинг идеи жизни, при котором акцент с номинальной продолжительности сместится на субъективную. Удастся перейти с брутто-количества на нетто-качество — считай, полдела сделано. Таким образом, задача в том, чтобы перевести стрелки часов с объективного времени на внутреннее и научиться замедлять их бег.

На практике такая возможность открывается благодаря тому, что ощущение времени напрямую зависит от переживаний, которыми оно наполнено. С. Рубинштейн сформулировал «закон эмоционально детерминированной оценки времени»: время, заполненное событиями с положительной эмоциональной окраской, сокращается в переживании, а заполненное событиями с отрицательным эмоциональным знаком — удлиняется. На первый взгляд, данный закон не сулит ничего доброго: что хорошего в том, что положительное время быстротечно? И впрямь, если качество времени и его длительность обратно пропорциональны друг другу, то, наращивая одно, столько же теряешь в другом, и на круг ничего не выигрываешь. К счастью, дело обстоит прямо противоположным образом: протяженность периода жизни завязана на то, каким он вспоминается, т. е. на постфактумную оценку насыщенности/длительности. У. Джеймс, психолог, основатель прагматизма, говорил то же, что и Рубинштейн: «Время, заполненное разнообразными и интересными впечатлениями, кажется быстро протекающим»… но вслед за этим озадачивал читателя парадоксом: «…а затем представляется (при воспоминании о нем) очень продолжительным. Наоборот, время, не заполненное никакими впечатлениями, кажется длинным, а в последующем представляется коротким». Таким образом, восприятие длительности по ходу процесса и по его окончании диаметрально противоположно. Человек, поглощенный своими занятиями, не отслеживает время, поэтому оно быстротечно. Но в момент, когда он о нем вспоминает, оно прокручивается в сознании как длинное. И наоборот, если у человека пустое время, он вместо того, чтобы жить, только и делает, что переживает его невыносимую тягучесть. Но вспоминать ему, кроме собственной маеты, нечего. Теперь все встало с головы на ноги: субъективная протяженность есть возрастающая функция от качества времени. Хорошо проведенное время, как правило, отпечатывается в памяти насыщенным и продолжительным, и его вклад в копилку жизни весом. Как ранее отмечалось, интеграл качественного личностного времени может характеризовать количество счастья. Теперь понятно, что он одновременно указывает и на субъективную длительность (так как последняя тесно связана с воспринимаемым качеством времени). Следовательно, максимизировать этот интеграл — означает преуспеть в гонке со временем, отпущенным природой. В этом смысле жить вдвое-втрое насыщеннее равносильно тому, чтобы жить во столько же раз качественней и дольше. Наоборот, жить с нулевой насыщенностью — близко к тому, чтобы не жить. Словом, чтобы прожить длинную жизнь, ее надо максимально насыщать переживаниями. Этот процесс находится в ведении человека, поскольку для улавливания взаимосвязи между эмоциональной окраской времени, его насыщенностью и воспринимаемой продолжительностью не требуется какой-то сверх чувствительности. Большинство людей на это способно, а это значит, что при желании для них не составит большого труда освоить такого рода саморегуляцию.

Связь между временем и эмоциями многократно подтверждена экспериментально, в том числе в клинических исследованиях. Маниакальные больные сильно недооценивают текущую длительность, а люди в депрессивных состояниях ее переоценивают. Переживания времени резко отличается у благополучных и неблагополучных подростков. Для вторых текущее время пустое, непривлекательное и т. д., они обращены в прошлое, а не в перспективу. То же отмечается и у людей в состоянии хронического стресса.

Из сказанного вроде следует готовый рецепт того, как наращивать эффективную продолжительность жизни: нужно всячески насыщать время, заставляя разум и душу трудиться. Увы, это никакой не рецепт, а всего лишь благое пожелание, которое им и останется, если не придумать, как практически приземлить идею, не предложить широкодоступного метода. Психология многое объяснила про субъективное время, но не дала инструкции по обращению с ним. Вплотную к этому подвела концепция личностного времени Абульхановой-Славской. Согласно ней, рецепт истинного многолетия — проживание жизни «в глубину». Абульханова говорит о «качественном личностном времени», связывая его с самореализацией. Это словосочетание звучит как трюизм, ничего не добавляющий к широко распространенным выражениям «хорошее время» и «качество жизни». Однако, как только человек начнет отслеживать субъективное время и фиксировать свое отношение к нему, ситуация в корне изменится: термин «качество» обретет конкретное содержание и практический смысл. Чтобы выйти на управление личностным временем, «всего-то» и нужно, что различать градации качества, документировать его и ориентироваться на нормы (которые еще надлежит определить). Эти моменты в концепции Абульхановой-Славской не рассматриваются, а ее вывод сводится к тому, что необходимо поставить во главу угла своевременность, понимаемую как наилучшее наполнение времени в заданных обстоятельствах. (Заметим, пожелание сформулировано стопроцентно в экономической логике.) Вопрос, однако, упирается в то, что определить меру своевременности ничуть не легче, чем параметры качественности. От замены одного воззвания на другое с мертвой точки не сдвинуться. Отдельный вопрос — индикаторы человеческого времени: они должны быть простыми и органично встраиваться в повседневную практику. Что толку от характеристик, которые иначе как в спецлаборатории не измеришь. И конечно же мало предложить индикаторы, необходимо еще как-то сподвигнуть людей ими пользоваться.

Словом, необходима регулярная оценка качества субъективного времени и необременительный способ фиксации результатов. К счастью, ни первое, ни второе не представляет собой чего-то невозможного — для человека определять качество времени так же естественно, как дышать, это его врожденная (и развиваемая) способность, подтверждением чему служат миллионы оценок в различных коллаборативных системах. И процедура учета не требует от участников специальных усилий — ничего сверх того, что они и так привыкли делать на сайте — ставить оценки. Напомним, что под качеством