часто путают, — наука, изучающая процессы формирования и развития различных этнических групп. Этнистика же, наука о взаимодействии этноса с информационным и физическим пространством нашего мира в историческом развитии.

— И вы мотаетесь из Питера в Новую Ладогу? — снова спросил я, озадаченный услышанными формулировками.

Похоже, мой вопрос его развеселил.

— Нет, конечно, — усмехнулся Вилен Николаевич. — Просто называется так, «Новоладожский», а все факультеты расположены в Питере. И ректорат здесь. Вы хотите еще чего-то спросить?

— Ну… спросить вообще-то много чего хочу. Столько информации, ее же еще и переварить, осмыслить, словесно выразить надо. Жаль, времени нет. Еще вот не совсем ясно — вся эта нежить откуда произошла? Сейчас понятно, они возникают из людей, попавших, скажем так, в особые ситуации, а раньше? Первоначально? Вот хранители, например, те же самые берегини, водяные…

— Ага, понял вас. Вопрос о возникновении нежити — это один из ключевых вопросов нежитеведения. Мы сейчас не будем рассматривать старую гипотезу о проклятых ангелах — эта версия ныне оставлена и считается устаревшей. В данный момент то, что нежить произошла от людей, является общепризнанной теорией. Согласно ей, в те далекие времена, когда человечество только формировалось, наметилось два пути. Первый, что привел к нашей теперешней технологической цивилизации, и второй, направленный к цивилизации психофизической. Антагонизма долгое время не возникало: оба направления получили развитие и почти даже не взаимодействовали между собой. Но на определенном этапе, в силу ряда причин, о которых сейчас говорить не буду, возник конфликт, приведший к тому, что психофизическая линия «ушла в подполье» и стала тем, что сейчас называют нежитью. Естественно, что четкой грани не было никогда — тот или иной субъект мог перейти на ту или иную сторону, но постепенно, по мере удаления линий развития, осуществлять переход все сложнее. В результате, человеку чтобы стать нежитью, приходится от многого отрешиться. Настолько многого, что такого человека и за человека-то уже считать трудно. Аналогично для нежити: чтобы стать человеком, приходится, например, отказаться от долгой жизни и сверхпсихических возможностей, поэтому мало кто на это способен.

— А это как-нибудь согласуется с обычной традиционной наукой?

— Да сколько угодно. В данном случае, речь идет о нестандартном психофизическом анализе. Результаты стандартной науки, полученные методами нестандартного анализа, могут быть естественно передоказаны и обычным образом, но рассмотрение нестандартной модели имеет то значительное преимущество, что разрешает вводить в рассуждение «идеалистические» компоненты, что позволяет давать корректные формулировки для многих воззрений, связанных с переходами от реального к «нереальному». Не буду сейчас вдаваться в сущность метода, скажу только, что нестандартный анализ постулирует, что в каждом бесконечном множестве объектов имеется хотя бы один нестандартный элемент. Это называется принципом идеализации. При этом стандартных объектов достаточно для изучения классических свойств любых объектов. Это — принцип переноса. Имеется также возможность задавать стандартные объекты, отбирая стандартные элементы с заданным свойством — принцип стандартизации. Варианты этих принципов присутствуют во всех аксиоматиках нестандартного анализа. Для более подробного знакомства вы всегда сможете найти соответствующую литературу, она оцифрована и наличествует в Сети… С помощью нестандартного анализа был обнаружен и строго доказан целый пласт новых фактов и высказана серия интереснейших идей. Парадоксально, что многие классические доказательства заметно выигрывают в наглядности при изложении их методами нестандартного психофизического анализа. Однако этим роль нестандартного анализа не исчерпывается. В современном понимании нестандартный психофизический анализ — общий научный метод, основанный на представлениях об актуально нереальных объектах и процессах. Сейчас нестандартный анализ строится аксиоматически в рамках новых вариантов теории. Вообще-то я раньше был историком, даже кандидатская у меня была по историческому анализу, но после одного эпизода… Впрочем, извините, снова увлекся. Вас не очень утомили мои разговоры?

— Что вы, конечно нет! Столько информации! Да, а можно еще спросить? — я указал взглядом на пепельницу. — Кто это был?

— А, это… Один мой старинный знакомый. Очень ему хотелось, чтобы я надолго сохранил память о нем.

Пора было уходить, да и разговор как-то истощился. Я поблагодарил профессора за увлекательный вечер, простился и пошел искать такси.

Лена, Эля, а теперь вот и Вилен Николаевич. Эти три питерские встречи сильно повлияли на мои внутренние убеждения и рациональный взгляд на мир.

Проводив не в меру любознательного компьютерщика, Вилен Николаевич вернулся к столу, сел в кресло и глубоко задумался, глядя на пепельницу из человеческого черепа. Вполне привычный разговор натолкнул на давно уже невспоминаемые темы. Старательно задвигаемые, как малонужный хлам на антресоль, эти мысли нет-нет, да и всплывали наружу, болели к морозам, будто давно зарубцевавшиеся раны от мечей и сабель.

Началось-то все именно тогда, почти девятьсот лет назад, на Святой земле. Перед глазами снова встала выжженная пустыня с Иудейскими горами вдали, сухие русла рек, недостроенный, но уже вполне готовый к обороне замок, и битва около его стен…