— У нас имеется две тысячи сто пятьдесят семь свопов, которые завтра будут автоматически закрыты.
— В котором часу? — рявкнул президент.
— В шесть сорок пять.
— Хорошо. Отправляйтесь в бэк-офис и переведите их в ручной режим.
— Дело в том, что… — Да?
— Есть маленькая проблема…
Я вцепился в столешницу. Маленькая проблема? Затаив дыхание, я ждал продолжения. Этьен заговорил слабым, едва слышным голосом:
— Дело в том, что для перехода в ручной режим нам нужно три кода, и…
— Очень мило с вашей стороны объяснить нам, как работает система безопасности, однако… Так в чем проблема?
Я закусил губу, чтобы не закричать от радости. Мне стало ясно, что Этьен пытается нам сказать: по решению директората в свое время ввели довольно сложную систему изменения процедуры обработки свопов, призванную защитить нас от хакеров. Чтобы перенаправить на мой офшорный счет средства, автоматически посылаемые в Lehman, мне хватило комбинации кодов. Однако для перевода свопов из автоматического в ручной режим нужно использовать одновременно три магнитные карточки. Одна была у Этьена. Вторую по праву доверили мне как генеральному директору, отвечающему за безопасность.
— А третья… Марк только что сообщил, что он, к сожалению, увез ее на Антилы.
Присутствующим понадобилось время, чтобы переварить это сообщение. Меня охватило ликование. Запасных карт у нас нет, так что придется делать дубликат, но мы отдали этот заказ сторонним исполнителям. И никто не знает, естественно, личные телефоны менеджеров из компьютерных компаний, занимающихся нашими системами безопасности. Назавтра можно будет срочно связаться с ними, однако не раньше девяти или десяти утра. Конечно, это займет всего несколько минут… Но эти самые минуты наступят гораздо позже первых переводов в Lehman. Ну или, точнее, на мой счет.
На радостях мне захотелось поиздеваться над президентом. Удовольствие, в котором я совершенно зря себе отказывал на протяжении почти двух десятилетий.
— Может, стоит сделать ставку на то, что американцы найдут решение? Вы же говорили о покупке…
Номер Один притворился, что не слышит моего замечания. Он повернулся к главе бэк-офиса:
— Какова сумма свопов, которые улетят завтра утром в Lehman!
— Точно не знаю, господин президент. Если хотите, пойду и проверю.
— Вот-вот, Этьен, идите и проверьте. Тем более что ваше присутствие больше не требуется.
Президент быстро довел совещание до конца. Все втайне надеялись, что ночью будет достигнуто какое-нибудь соглашение и Lehman спасут.
Все, кроме меня!
28. КРАХ
Пятнадцатое сентября, понедельник. Для капитализма приближался момент истины. Я это предчувствовал, хотя боялся себе признаться. В 7.15 я первый — и единственный — поднялся на этаж дирекции Банка. Тем лучше. Легко представить, в каком настроении явится президент. Я воспользовался свободным временем, чтобы связаться с бэк-офисом. Мне подтвердили, что свопы были автоматически направлены в Lehman ровно в 6.44. Все свопы? Да, все. Нет, никакой тревоги не было, с чего бы?! Да так. Похоже, мой замысел удался. Все шло почти слишком гладко. Тем не менее у меня оставались некоторые сомнения: я хотел узнать, где приземлились деньги. Офисы Вапса d'Andorra откроются не раньше девяти. Следовало чем-то занять себя до этого момента.
Мои сотрудники уже к восьми собрались на morning meeting[68] посвященное анализу того, что случилось за уик-энд. Накануне поздно вечером представитель Lehman Brothers сообщил, что банк обращается с просьбой о переходе под охрану закона о банкротстве 'с целью защиты активов и максимизации своей стоимости'. Чудесный эвфемизм! Банкиры — словно врачи: и те и другие скрывают свои провалы за профессиональным жаргоном, столь же заумным, сколь и претенциозным. Послушать их, так мы все умрем окончательно исцеленными. Как будто Lehman в состоянии 'максимизировать свою стоимость'. Заявление о признании банкротства выявило многочисленные дыры и подозрительные задолженности, которыми была буквально нашпигована отчетность. Фулд и его подручные осмелились представить оценку своих активов, сделанную в мае 2008 года, то есть полугодом раньше. Б данной ситуации это равнялось вечности! Гордо предъявленные 639 миллиардов долларов в реальности составляли — и это в лучшем случае! — жалкие полсотни миллиардов, к которым можно было добавить еще тридцать миллиардов собственных средств банка — при условии, что те не растрачены. Восемьдесят миллиардов! Головокружительное падение, если учесть к тому же, что параллельно в колонке пассивов Lehman Brothers официально объявлял о шестистах тринадцати миллиардах долгов. Действительно, имелась, похоже, маленькая проблемка…
По сути, Lehman погибал из-за жадности Фулда. Слишком много ненадежных активов и недостаточно капитала. Простой и убийственный диагноз. 'Горилла Дик' был приговорен, но сегодня никто и не думал упрекать его. Почему? Да потому, что большинство деловых банков отлично знали, что находятся ровно в таком же положении. На краю пропасти.
Наши трейдеры не могли в это поверить. Lehman — банкрот? Это казалось им невозможным. После всеобщего потрясения и решения срочных, чисто технических, но не слишком многочисленных вопросов все рванулись на рабочие места, не тратя времени на обмен мнениями. Было 8.25 утра» и мы знали, что в ближайшие часы рынок полностью провалится… Приоритеты были очевидны: сначала выявить риски и попытаться спрятать активы, отмеченные клеймом Lehman, в каких-то малозаметных инструментах. Позднее, повинуясь сигналам подсознания, мы неминуемо расширим маскировочные операции на все продукты, в которые входят ипотечные кредиты. Наконец, нужно будет приступить к разделке туши, пока крупные американские охотники еще спят. Специальной команде было поручено предупредить самых привлекательных клиентов Lehman о том, что их ожидает. Цель — переманить их и организовать тайное бегство на наши счета. Задача нелегкая, но весьма рентабельная. АХА откликнулась сразу же, а со всякими инвестиционными фондами было труднее. Их положение усложнялось с каждым часом. Я узнал непосредственно от самого управляющего американского инвестиционного фонда Amber Capital Джозефа Огурлиана, что лондонский филиал Lehman Brothers в тот же день заморозил большую часть его активов. Банкротство довольно быстро превращалось в мышеловку, в которую на этот раз могли попасться самые богатые.
Девять часов. Париж открылся на падении 2,48 %, а затем быстро провалился более чем на 4 %. Рыночные показатели пошли вразнос. А Нью-Йорк все еще спал.
Я закрылся у себя в кабинете, чтобы связаться с Андоррой.
Стандартная процедура: мне перезвонят на мой личный сотовый. Сообщение было предельно лаконичным: 317+ в 6.45 сегодня утром. Я спрятал эту закодированную информацию в дальний уголок мозга, решив насладиться ею позже.
Тревогу подняли в одиннадцать утра по парижскому времени. Один из начинающих тружеников бэк- офиса случайно заметил аномалию. Lehman Brothers, Brothers Lehman… Неточность высекла искру в его мозгу. Он предположил: компьютер заглючил, и это, возможно, означает, что свопы не переведены. Его охватила безумная надежда, и он начал усердствовать. Пробил час славы, он это нюхом чуял!
Проверив цифры и команды, он скис. Что-то не стыковалось. Во всяком случае, дело было не в компьютерных глюках, и деньги из кассы Банка ушли. Вопрос — куда? Он попытался их найти, пройдя по следам трансфера. Конечный пункт назначения отыскался легко: какой-то неведомый банк, о котором он никогда не слышал. В ответ на запрос о личности клиента, посланный по электронной почте, Banca d'Andorra сообщил, что не может предоставить такую информацию. Триста семнадцать миллионов евро
