Мы продолжаем обсуждать приметы до самого прилета, и я узнаю много нового не только о муданжской культуре, но и о своей собственной. Правда, многие совсем уж безумные идеи я Азамату не перевожу. Еще решит, что надо им следовать, а мне меньше всего на свете хочется задерживать дыхание в лифте или при покупке чего-нибудь вечером бросать деньги на пол. Впрочем, Азамат и сам не все подряд исполняет. Приметы, как и страхи, тоже бывают женскими, то есть выдуманными от общей бестолковости.

Потом мы ужинаем тем, что прихватили с пира, и напяливаем на себя все лучшее из одежды, а заодно и все украшения.

– Как мать вовремя мне их отдала, – радуется Азамат. – Сам бы ни за что не подумал взять, а ведь драгоценные камни на новоселье счастье приносят!

Наконец мы подлетаем к Долу. Закатное солнце окрашивает его воды золотисто-оранжевым, на скалах галдят гигантские водоплавающие птицы, небо аж фиолетовое, вдоль берега сосны, как пожар… Азамат чуть не забыл рулить от такой красоты. Но не забыл.

Однако когда мы приземляемся на уютной полочке в скале и по широкой дорожке обходим выступ к тому месту, где на крутом берегу стоит мой новый дом, тут уже я забываю, как ходить. Он и правда настоящий дворец. Основная его часть круглая, только на первом этаже есть еще полукруглая пристройка с запада, выходящая окнами на море. Стены кажутся оранжевыми в закатном свете, но они не однотонные, а украшены выпуклым рельефом. На основном здании это могучие раскидистые деревья, на которых, как плоды, висят круглые окна с узорными наличниками. А на стене пристройки всходит солнце. Так вот прямо и поднимается из чего-то вроде волн, раскинув лучи до самой крыши. Все пространство между лучами – тоже окна, и они синие-синие, наверное из тонированного стекла. И в них отражаются небо и вода. На третьем этаже круглое здание обернуто галереей балконов. Но самое потрясающее – это крыша. Она вся блестит, потому что сделана из той самой чешуи, и она коническая. На вершине из крыши вырастают две птичьих головы на длинных перевитых шеях, а сама она представляет собой четыре крыла, внахлест накрывающих весь дом.

Когда я вспоминаю, как дышать, оказывается, что Азамат отобрал у меня тазик с котятами, потому что я его чуть не уронила.

– Нравится? – спрашивает он, сверкая широченной улыбкой.

– А ты думал! – едва выговариваю я.

– Тебе крыша нравится? – уточняет он, как будто это не очевидно.

– Мне все нравится! Это просто обалденно… Я никогда ничего красивее не видела, даже ничего подобного.

– Ну хорошо, – кивает он. – Я просто помню, что тебе вроде бы нравился наш хом, вот я и сделал похоже, а потом что-то засомневался…

– Не сомневайся! – Я лезу лобызаться, но тазик с котятами страшно мешает, тем более что они на холодке в два раза энергичнее разбегаются. – Ну пошли скорее внутрь… ой, а где дверь?

– За углом, – Азамат кивает влево, – если только так можно сказать о круглом здании.

Дом стоит не на открытом месте. Дальняя от нас его сторона опирается на скалу, которая возвышается над нашим небольшим плато и закрывает вид на дом с суши. А с воды его должно быть отлично видно. Так вот Азамат ведет меня к тому месту, где стена дома смыкается со скалой. И там и правда высокая широкая дверь, над которой сплели ветви два рельефных дерева. На ручке, как водится, висит узелковое послание. Азамат зачитывает:

– Здесь живет любимая жена, прекрасная могущественная богиня.

Я только глаза закатываю. Хотя этот дом тянет не меньше чем на замок фей, это точно. Азамат зажигает свет под козырьком, открывает дверь и ставит на порог тазик с котятами. Конечно, теперь, когда вылезать стало можно, они решили, что им страшно и надо сидеть в середке и жаться друг к другу, а то и вовсе спать лечь. Однако любопытство пересиливает, и через несколько минут первый отправляется на разведку, я только его подталкиваю, чтобы на улицу не пошел. Двое оставшихся скоро отправляются следом.

– Ну пошли, – говорю я.

И мы идем.

Войдя, мы оказываемся в полукруглой прихожей с пятью дверьми, как в лабиринте. Две налево ведут в ванную и туалет, две направо в чулан и на второй этаж, а прямо – в жилую часть дома. Я вхожу и обнаруживаю, что мне снова предлагается выбор: налево гостиная, направо кухня. А посередине печка.

– Ой, – говорю, – все-таки печка?

– Нет, – Азамат мотает головой, – только маскируется. Там внутри современная отопительная система. Вот тут, как входишь на кухню, на стене щиток. Выставляй температуру по желанию. А так там только в гостиной маленький камин для уюта.

Кухня вся блестит, она очень большая и занимает ту самую пристройку с солнцем. Изнутри окна-лучи тоже ужасно красиво смотрятся, а по обеим сторонам стена усыпана крошечными, с кулак размером, окошечками всех цветов радуги, сквозь которые проникают веселые лучи.

Из кухни под аркой можно пройти в гостиную, где вдоль стены тянется глиняный выступ, покрытый теплыми и мягкими перинами, а рядом стоят несколько кресел и мой комод, прилетевший с самого Гарнета. Из гостиной есть выход на открытую террасу над морем.

– Там от террасы лестница прямо к воде. Я там лифт делать не стал, но, если хочешь, сделаю эскалатор.

Тут я вспоминаю, что в доме есть еще два этажа. Азамат выводит меня обратно в прихожую, а оттуда направо к лифту. Вокруг шахты лифта вьется винтовая лестница, на всякий случай. Мы поднимаемся на второй этаж. Там просто четыре комнаты, а посередине коридор, по обе стороны которого возвышаются две толстых каменных трубы – продолжения «печки». В комнатах кровати – нормальные кровати, а не перины на полу. На третьем «печка» снова смыкается воедино, никаких комнат нет, просто огромный зал и балконы. И потрясающий вид.

– Ты мне так и не сказала, что должно быть на третьем этаже, – оправдывается Азамат, как будто у меня какие-то претензии. – Так что я ничего делать не стал. Если что придумаешь, переборки поставить можно легко.

У меня начинает кружиться голова от высоты и изобилия, так что я с размаху сажусь на пол.