Разведчиков в обязательном порядке заставляли исполнять популярные советские песни, предписывалось называть друг друга товарищами. Все это прививалось курсантам, чтобы они не отвыкали от условий и быта военнослужащих РККА.

Периодически в школу приезжали армейские пропагандисты и делали доклады о международном положении и непобедимости вермахта. Для закрепления этой информации демонстрировались выпуски германского еженедельного кинообозрения (Die Deutsche Wochenschau). Практиковались также православные богослужения, обычно завершавшиеся призывами к восстановлению государственности России.

Весь личный состав разведшколы был обмундирован в форму латышской армии (после обучения бойцов и командиров батальона переодевали в немецкую полевую форму). На левых рукавах кителей и шинелей курсанты носили нашивки с изображением российского триколора, к головному убору (летом пилотка, зимой — шапка-ушанка) крепилась кокарда бывшей русской армии [230].

После войны о жизни Валгской школы в идиллических тонах рассказывал капитан Георгий Петрович Неронов на страницах «Суворовца»:

«Я впервые в командировке в городе В., находящемся на границе Латвии и Эстонии. Здесь недавно открыта наша первая школа особого назначения.

Школа находится на латвийской стороне и расположена вдоль пограничной улицы по обеим ее сторонам. Курсанты в группах по несколько человек расквартированы в отдельных домиках. Всюду чистота и порядок. Вот перерыв от занятий. Курсанты вываливают на улицу подымить махорку и поделиться впечатлениями.

Видна дисциплина и подтянутость. В глаза бросается и ласкает сердце трехцветный бело-сине- красный значок на левом рукаве мундира курсантов. В центральной части расположения на плацу четко раздаемся команда курсовых офицеров, проводящих строевые занятия. То здесь, то там быстро проходит дежурный с повязкой на рукаве или вестовой с бумагами. Слышно, как где-то работает аппарат Морзе.

Жизнь бьет ключом. Откуда-то издали доносится залихватская солдатская песня. Это третья рота возвращается с полевых занятий. Песнь чарует. Невольно останавливаешься. Наконец, выходит из-за поворота. Впереди запыленной роты идут запевалы, по обеим сторонам улицы бегут толпы детишек, пытаясь шагать в ногу.

Смотришь и не веришь. Неужели это возможно было создать в такое короткое время? Неужели это не сон?»[231]

В программу обучения разведчиков Валгской школы входило изучение следующих дисциплин.

1. Агентурная разведка.

2. Контрразведка и ее деятельность.

3. Организация и структура Красной армии.

4. Топография.

5. Политинформация.

Агенты, готовившиеся к переброске, под руководством преподавателей теоретически и практически — выходом в поле — изучали организацию сбора сведений о частях противника, наблюдение за передвигающимися войсками, методы преодоления переднего края обороны, способы обхода сторожевых постов, секретов, ухода от погони.

Занятия по контрразведке сводились к ознакомлению с методами деятельности органов НКВД — НКГБ.

Курсанты самостоятельно разрабатывали легенды по даваемым им заданиям. В результате к выпуску из школы каждый агент умел разрабатывать свою легенду, причем освоение этих предметов в значительной степени облегчалось тем, что преподавательский состав школы в большинстве своем состоял из бывших командиров РККА[232].

Перед выходом на задание каждая труппа уточняла легенду, разрабатывала содержание ответов в случае задержания советскими контрразведчиками, и определяла, что необходимо для успешного выполнения поставленной задачи:

а) что нужно узнать об армии противника для немецкого командования;

б) какие нужны документы;

в) должность и звание;

г) какое потребуется снаряжение;

д) как объясняться при задержании на передовой, в 1–2, 4–5, 15–20 км от линии фронта и в глубоком тылу;

е) какие методы и способы нужно применить, чтобы выполнить задание.

Подготовленные к заброске разведчики и диверсанты получали усиленное питание, спиртные напитки, имели возможность отлучаться из школы и общаться с гражданским населением. Перед самой заброской на советскую сторону устраивались банкеты, на которых произносились хвалебные речи в честь Гитлера и Третьего рейха. На такие банкеты приглашались женщины из близлежащих населенных пунктов, однако их круг был очень ограничен.

Агенты, успешно выполнившие задания, награждались медалями «За храбрость» и «За заслуги» для восточных добровольцев или Железными крестами. Был также установлен порядок: за выполнение двух заданий агент получал возможность поступить вольноопределяющимся в одну из немецких частей, с правом проживания на частной квартире. Кроме того, удачливым разведчикам и диверсантам разрешалось жениться, при этом свадебные процедуры субсидировались руководством школы. Так, было разрешено поступить в немецкую часть агенту Лобовскому (Лобанов Николай Николаевич, 1919 года рождения, уроженец Орловской области), дважды побывавшему за линией фронта. Лобанов остался жить в Валге, женился на местной жительнице Жуйкиной, причем на свадьбе присутствовали ряд агентов, начальник школы капитан Шеллер, лейтенант Шиллинг, комендант школы Гофман и др. Аналогичное право получили агенты Л. Л. Павлов и Каине (псевдоним «Каин»)[233].

Осенью 1941 г. благодаря инициативе Смысловского было организовано от двух до четырех батальонов. Их личный состав был поставлен на все виды довольствия, отправлен на обучение и вооружен. Батальоны вошли в состав подчинявшейся штабу «Валли««Северной группы», которая вела тактическую и оперативную разведку в тылу РККА. Каширин замечал: «… разведка велась этими частями лишь для удовлетворения немецкой амбиции, основная же деятельность была — сколачивание кадров для будущих российских Вооруженных сил»[234].

В конце 1941 г., по утверждению K. M. Александрова, Смысловского назначили инспектором шести учебно-разведывательных русских батальонов (russisches Lehrbataillon)[235] . По мнению С. И. Дробязко и Ю. С. Цурганова, до начала 1942 г. майор фон Регенау организовал 12 батальонов, находившихся на разных участках Восточного фронта[236] .

Но, думается, процесс формирования такого количества частей занял бы больше времени, так как речь шла о личном составе разведывательных школ. «Первый школьный батальон, — отмечал Каширин, — в течение 1941—42 гг. развернулся в 12 школьных батальонов, охватывая постепенно своей системой весь германский Восточный фронт»[237]. И. А. Дугас и Ф. Я. Черон, рассматривая данный вопрос, отмечают, что создание 12 батальонов Смысловский завершил к зиме 1942–1943 гг.[238] Доктор наук П. М. Полян, также касавшийся этой темы, пишет: «в 1943 году Хольмстон-Смысловский завершил формирование… дивизии»[239].

Численность соединения достигала 10 тыс., а по другим данным, — даже 20 тыс. человек. По некоторым оценкам, 85 % военнослужащих составляли военнопленные солдаты и офицеры РККА, а 15 % — эмигранты[240]. «Конец 1941 г., как и последующие годы войны, — подчеркивал Каширин, — вызвали большой прилив в эти батальоны русских, украинцев, татар, кавказцев и многих других из СССР. Новая эмиграция представляла 85 % нашего наличного состава»[241].

Среди «смысловцев» сложились товарищеские отношения. Эмигранты быстро наладили контакт с