Фюрера и как и где будут служить ей дальше — зависит исключительно от их командования». Далее приводились всевозможные примеры эмигрантского коллаборационизма, причем утверждалось, что «Семенов подошел более близко к цели: он поставил себе задачей не только борьбу с коммунизмом, но и сближение с представителями германского народа». В итоге «Германское командование имеет в настоящее время в своем распоряжении известный кадр уже проверенных и надежных людей, способных выполнить в деле установления нового порядка различные ответственные задачи»[432] .
За заслуги в боях с партизанами Семенов неоднократно поощрялся германским командованием. В 1944 году он получил чин оберштурмбаннфюрера СС, был награжден Железным крестом I и II класса, знаками отличия для восточных народов. К этому времени полк Семенова насчитывал уже до 2500 человек, большинство из которых было набрано из числа советских военнопленных. 60 процентов командирских должностей также занимали бывшие советские офицеры[433].
Качество этого контингента Н. Чухнов охарактеризовал следующим образом: «Надо сказать, что полученное нами пополнение, несмотря на свою более или менее длительную службу в РККА, в строевом отношении было ниже всякой критики; большинство людей не умели даже ходить в ногу или поворачиваться через левое плечо, а об обращении с оружием имели самое смутное понятие. Кажется невероятным, как Сталин мог посылать это войско на фронт. Очевидно, расчет был не на качество, а на количество. Но природные военные свойства русского человека в умелой обработке наших унтерфюреров сказались в полной мере и в кратчайшие сроки мы получили часть, годную не только для боя, но даже для смотра»[434].
В апреле 1945 года полк «Варяг» был формально передан в состав Зальцбургской группы Вооруженных Сил Комитета освобождения народов России генерал-майора А.В. Туркула, хотя часть оставалась на позициях в Словении. В мае Семенов отдал подразделениям полка приказ перейти словенско-итальянскую границу, после чего часть сдалась британцам.
Пленные военнослужащие «Варяга» были размещены в лагере под Таранто. Семенову удалось добиться гарантий для офицеров из числа эмигрантов, однако он не смог предотвратить репатриацию ста пятидесяти чинов — бывших граждан СССР.
В 1947 году он был освобожден из плена и в дальнейшем проживал в Мюнхене, а с 1950 года — в Бразилии[435].
Прошло всего три недели со дня прибытия в лагерь группы особого назначения, но искусство и жертвенное горение наших командиров сделало свое. Нам удалось в этот короткий срок без особых усилий сбить прекрасную строевую часть.
Надо сказать, что полученное нами пополнение, несмотря на свою более или менее длительную службу в РККА, в строевом отношении было ниже всякой критики; большинство людей не умели даже ходить в ногу или поворачиваться через левое плечо, а об обращении с оружием имели самое смутное понятие.
Кажется невероятным, как Сталин мог посылать это войско на фронт. Очевидно, расчет был не на качество, а на количество.
Но природные военные свойства русского человека в умелой обработке нашихунтерфюреров сказались в полной мере, и в кратчайшие сроки мы получили часть, годную не только для боя, но даже для смотра.
В один прекрасный день, действительно чудный, погожий, осенний день, в лагерь прибыл капитан с представителями германского начальства, и когда они посмотрели нашу часть и поговорили с нашими «цуг- и обервахтмейстерами Hipo», то судьба нашего формирования сразу же определилась…
Каждый военный с недоверием отнесется к сообщению, что в трехнедельный срок была сделана из сырого материала строевая часть, но оказалось, что достичь такого результата по методу капитана действительно можно.
Секрет заключается в том, что сотрудниками нашего капитана являются люди, понимающие его с полуслова. Капитану удалось благодаря своей удивительной способности проникать в человеческую душу подобрать группу командиров, среди которых нет ни одного инакомыслящего. В нашей группе не существует элементов, разлагающих эмиграцию: интриганства, местничества, тщеславия и зависти. Каждый предан идее и во имя ее работает не ради чинов, а ради общего успеха.
По существу, при теперешнем положении вещей каждый наш фельдфебель — готовый майор, но каждый из них предпочитает быть в группе фельдфебелем.
Затем, наш капитан дал точные инструкции в деле обучения наших солдат, которые заключаются в том, чтобы строевая подготовка не превращалась бы для людей в бессмысленную шагистику, а была бы приятным спортивным удовольствием. Постоянное общение командиров с людьми, совместное чтение, интересные лекции и уроки Русской истории и литературы действительно действуют поразительно облагораживающе.
Режим выработал у подсоветских людей совершенно новые свойства характера и особенности. Так, например, они никогда при разговоре не смотрят в глаза друг другу. Наши солдаты свое начальство уже «едят глазами».
Подсоветский человек странен в беседе даже со своим родным братом. На вопросы он не дает точных ответов, сам спрашивает невпопад и не по существу. Вообще, очень трудно уловить логику советского обмена мыслей.
Оказывается, как мне объяснил мой новый приятель, старший лейтенант X., каждый советский гражданин твердо усвоил, что прежде чем произнести какое-либо слово, он должен быстро в уме оценить, какую пакость может за это слово сделать ему собеседник и, в зависимости от размера этой предполагаемой пакости, он слово или заменяет другим или вообще искажает весь смысл речи.
Конечно, понятно, что при таком условии добиться связанности в разговоре очень трудно. Но наши командиры достигли и этого. Просто они внушили своим подчиненным полное к себе доверие, и страх у людей исчез. Русский человек, вчерашний советский раб, находит свою душу…
См.: Чухнов Н. HIPO. За Родину /«Русское дело» (Белград). 1944. 20 мая. С. 4.
Пятая глава
Русские в составе учебного лагеря СС «Травники»
В связи с судебным процессом над Иваном Демьянюком слово «травники» стало известно не только специалистам, но и широким кругам общественности. Ниже мы обратимся к истории этих специфических формирований СС, в которых служили и русские «борцы с евреями и большевизмом».
Следует сказать, что в конце июля 1941 года фюрер СС и полиции дистрикта «Люблин», бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Одило Глобочник обратился к Гиммлеру с прошением о выделении ему непольской вспомогательной силы из бывших приграничных районов Советского Союза, поскольку местное население уже не могло удовлетворить экономические потребности СС[436].
Получив 17 июля 1941 года должность «уполномоченного по созданию опорных пунктов СС и полиции в новых восточных областях», Глобочник должен был приложить максимум усилий, чтобы подготовить необходимые условия для больших поселений немецких колонистов, размещения здесь немецких военных строителей, гражданских специалистов по сельскому хозяйству и тяжелой промышленности. Глобочник, кроме того, отвечал за то, чтобы город Люблин и район «Замосць» образовали своеобразный пояс вокруг будущих немецких поселений в Польше, путем возведения положенной инфраструктуры соединились с такими же «опорными пунктами», как в Прибалтике и в Зибенбюргене. Все польское население, проживавшее на территории дистрикта «Люблин», подлежало постепенному переселению далее на восток. Наконец, проведение столь масштабных мероприятий включало в себя решение «еврейского вопроса»
