контрудар, а под ее прикрытием вывести в исходные районы 24-ю и 66-ю армии, – сказал он, обращаясь ко мне. Эти две армии вводите в бой незамедлительно, иначе мы потеряем Сталинград.
Было ясно, что предстоящая битва имеет крупнейшее военно-политическое значение. С падением Сталинграда вражеское командование получило бы возможность отрезать юг страны от центра. Мы могли также потерять и Волгу, важнейшую водную артерию страны, по которой большим потоком шли грузы с Поволжья и Кавказа.
Верховное Главнокомандование направляло в район Сталинграда все, что было тогда возможно. Только вновь формируемые стратегические резервы, предназначенные для ведения дальнейшей борьбы, пока не вводились в действие. Принимались срочные меры по увеличению производства самолетов, танков, оружия, боеприпасов и других материальных средств, чтобы своевременно ввести их в дело для разгрома вражеской группировки, вышедшей в этот район.
Вылетев 29 августа с Центрального аэродрома Москвы, наш самолет через четыре часа сел на полевую площадку в районе Камышина на Волге. Встретил меня А. М. Василевский и тут же познакомил с последними событиями. После короткого разговора мы поехали в штаб Сталинградского фронта, в Малую Ивановку.
Было уже около двенадцати часов, когда мы прибыли на место.
Генерал-лейтенант В. Н. Гордов находился на передовых позициях. Обстановку доложил начальник штаба Д. Н. Никишев и начальник оперативного отдела И. Н. Рухле. Слушая их доклад, мне показалось, что они не совсем уверены в том, что в районе Сталинграда противника можно остановить.
Позвонив в штаб 1-й гвардейской армии, где в это время находился генерал В. Н. Гордов, я сказал ему, чтобы он ждал нас в штабе командующего армией генерала К. С. Москаленко, куда мы должны были выехать с А. М. Василевским.
На командном пункте 1-й гвардейской армии мы встретились с В. Н. Гордовым и К. С. Москаленко. Их доклады, как и они сами, произвели на нас отрадное впечатление. Чувствовалось, что оба они хорошо знают силу противника и возможности своих войск.
Обсудив обстановку и состояние наших частей, мы пришли к выводу, что подготовить войска сосредоточиваемых армий к контрудару мы сможем не ранее чем 6 сентября. Я тут же доложил об этом по ВЧ Верховному. Он выслушал меня и сказал, что у него возражений нет.
Так как А. М. Василевскому было приказано срочно вернуться в Москву, он, если мне не изменяет память, 1 сентября вылетел из Сталинграда.
2 сентября я и К. С. Москаленко были на переднем крае, изучая обстановку. Разыскавший меня офицер передал, что звонили от И. В. Сталина. Вернувшись на командный пункт, я позвонил Верховному.
И. В. Сталин сказал:
– Я говорил с Еременко. Он доложил, что части, обороняющие город, сильно истощены и не в состоянии долго сдерживать наступление противника… Просил начать контрудар с севера не позднее утра 4 сентября.
Я ответил, что раньше утра 6-го удар начать невозможно, так как неподготовленное наступление наверняка не даст положительных результатов.
– Наступление начать не позже 5-го, – приказал И. В. Сталин. Вы за это отвечаете. – И положил трубку.
Наступление 1-й гвардейской армии было назначено Ставкой на 2 сентября. Однако в тот день оно не смогло осуществиться. Из-за отсутствия горючего и растянутости в пути входящие в состав этой армии войска к утру 2 сенгября не вышли в исходные районы. По просьбе командарма К. С. Москаленко атака была мною перенесена на 3 сентября. В донесении Ставке было сказано:
«1-я гвардейская армия 2 сентября перейти в наступление не смогла, так как ее части не сумели выйти в исходное положение, подвезти боеприпасы, горючее и организовать бой. Чтобы не допустить неорганизованного ввода войск в бой и не понести от этого напрасных потерь, после личной проверки на месте перенес наступление на 5 часов 3 сентября.
Наступление 24-й и 66-й армий назначаю на 5–6 сентября. Сейчас идет детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры материального обеспечения операции…»[96].
Утром 3 сентября после артиллерийской подготовки войска 1-й гвардейской армии перешли в наступление, но продвинулись в направлении Сталинграда всего лишь на несколько километров, нанеся противнику незначительное поражение. Дальнейшее продвижение 1-й гвардейской армии было остановлено непрерывными ударами авиации и контратаками танков и пехоты противника, поддержанных артиллерией из района Сталинграда.
3 сентября за подписью И. В. Сталина я получил телеграмму следующего содержания:
«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось очень мало»[97].
Я тут же позвонил Верховному и доложил, что могу приказать завтра же с утра начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше этого времени увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не получится.
– Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь?.. Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы немедленно не ударите с севера.
Я ответил, что не разделяю эту точку зрения Еременко и прошу разрешения начать общее наступление 5-го, как было ранее намечено. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.
– Ну хорошо, – согласился Верховный. – Если противник начнет общее наступление на город, немедленно атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск. Ваша главная задача отвлечь силы немцев от Сталинграда и, если удастся, ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский и Юго-Восточный фронты.
До утра 5 сентября, как мы и рассчитывали, особых событий под Сталинградом не произошло. В три часа ночи Верховный вызвал Г. М. Маленкова и осведомился о готовности к переходу в наступление войск Сталинградского фронта. Убедившись в том, что его приказ выполняется, меня к телефону он не вызвал.
На рассвете 5 сентября по всему фронту 24, 1-й гвардейской и 66-й армий началась артиллерийская и авиационная подготовка. Однако плотность артиллерийского огня даже на направлениях главных ударов армий была небольшой и не дала необходимого результата.
После залпов «катюш» началась атака. Я следил за ней с наблюдательного пункта командующего 1-й гвардейской армией. По мощности огня, которым встретил противник наши атакующие войска, было видно, что артиллерийская подготовка не дала нужных результатов и что глубокого продвижения наших наступающих частей ожидать не следует.
Примерно через полтора-два часа из докладов командующих войсками стало известно, что на ряде участков противник своим огнем остановил наше продвижение и контратакует пехотой и танками. Авиационная разведка установила, что из района Гумрак–Орловка–Большая Россошка на север движутся большие группы танков, артиллерии и мотопехоты противника. Появившаяся авиация противника начала бомбардировку наших боевых порядков. Во второй половине дня вступили в бой новые части противника и на некоторых участках оттеснили наши войска на исходные рубежи.
Продолжавшийся весь день напряженный огневой бой к вечеру почти затих. Мы подвели итоги. За
