секунду до моего слуха донесся другой звук: думм — дофф, думм — дофф… Шел он с той стороны, где оставался Амар.
— Амар!.. Ама-а-ар! — кричу и прислушиваюсь. Тихо… Ни звука. На душе — самые плохие предчувствия. Бегу изо всех сил, насколько позволяют тяжелые сапоги от скафандра. Мелькнула мысль сбросить их, но эти камни! Эта щебенка! Этот кустарник!
Наконец-то спуск закончился, и я заворачиваю в широкое устье оврага. Здесь мой путь отличается разве что более зеленым, но и более густым кустарником. Мой бег сопровождается треском веток и скрежетом камней. Теперь я бегу вверх по оврагу.
— Амар! Отзовись, Ама-ар! — а в ответ тишина. Хотя нет, в тишине явственно послышался какой-то клекот… Может, звук падающих камней? Непонятно.
Теперь я решил не останавливаться, пока не добегу до Амара. Господи, когда же закончится этот бег! В одном месте овраг делает поворот и расширяется. Продираюсь сквозь кусты и отмечаю появление странного запаха. Такой бывает в зоопарках, в птичьих вольерах… Выдираюсь из кустарника и останавливаюсь, пораженный до ужаса: впереди, метрах в тридцати стоит птица, внешне напоминающая страуса, только разве что ростом с жирафа. Шея, в отличие от страусиной, толстая. Перья… нет, не перья, скорее — щетина. В следующий миг мой взгляд опустился к мускулистым ногам невиданной птицы — и сердце мое упало. Под когтистыми лапами лежали окровавленные останки Амара. Взгляд зафиксировал огромный крючковатый клюв, отрывающий куски плоти, кислородный баллон, лежащий в стороне… Я закричал. Птица — птица?! Медленно повернула голову и уставилась на меня. Ее взгляд был по-змеиному неподвижен. Никакого выражения.
Я бросился бежать обратно. Я даже не вспомнил о баллонах. Единственная мысль, которую родило мое потрясенное сознание, это бежать. Я мчался сквозь кустарник, не чуя ног от смертельного ужаса, за мной следовал тяжелый топот хищника. Краем глаза я увидел растопыренные для равновесия короткие крылья, которые вздрагивали при каждом шаге птицы. Она бежала грузно, наклонив крупную голову с полураскрытым окровавленным клювом… Думм — дофф… думм — дофф…
В одном месте я споткнулся и покатился по камням. И мне показалось, что все, конец — сейчас чудовище придавит меня когтистой лапой. За долю секунды, которая равнялась вечности, я отметил, что птицеящер не так уж и быстр. И я снова бегу, и снова встречные ветки хлещут меня по лицу, срывают с меня остатки одежды, рвут кожу… А следом за мною следует грузное думм… дофф… думм… дофф… То, что хищник не настиг меня сразу, оставляло мне шанс. В этом стремительном беге я пришел в себя и решил не сдаваться, не оглядываться, пока не оторвусь от преследователя на безопасное расстояние. Однажды я позволил себе оглянуться. Хищник поотстал, но продолжал гнаться за мной. Овраг закончился. Я на бегу решал, свернуть влево и бежать по долине или пересечь ее и взбежать на соседний холм. Подумалось, что моему врагу трудно бежать вверх по склону. Я постарался не снижать скорости на подъеме. Вырвавшись из очередных зарослей, я вдруг почувствовал, что нога, занесенная в беге, сорвалась в пустоту. В следующий миг я понял, что лечу в пропасть, лечу на зеленоватую глыбу, выпирающую из стены…
…Астронавты во главе с Маром облачились в скафандры и длинным тросом начали обвязывать «Викинг». Витком троса прихватило и меня, я ударился головой о корпус ракеты. Трос, проскальзывая по скафандру, разорвал его. Холодные струи воды потекли по спине. Пытаюсь обратить внимание Марка на мою беду, но и он, и другие астронавты игнорируют мою просьбу. Они продолжают вязать трос, говоря, что надо заниматься делом, пока не вернется Амар, брошенный мною на произвол судьбы. Напрасно я говорил им, что Амар не может вернуться, так как его растерзала чудовищная птица. Я указывал им на берег, где у самого края воды стояли еще четыре таких страшилища, поджидая, пока «Викинг» приблизится. Астронавты все сильнее стягивали трос, вода заливала меня. Раздался шум двигателей. Один из них ревел прямо около моей головы. Я видел пламя, бьющее из дюзы. Вода подбиралась к моему лицу…
Меня привел в чувство мой собственный кашель. Исчезли мои друзья, исчез «Викинг» и его ревущие двигатели. Осталась только льющаяся в лицо вода. Остались боль во всем теле и чувство удушья. Меня окружала угольно-черная ночь. Острый всплеск молнии резанул по глазам, вслед за ним громыхнуло так, что задрожала земля. Молнии вспыхивали одна за другой. Буря, как злобный хищник, навалившийся на жертву, терзала все вокруг меня. Казалось, буря подняла в небо целое море и обрушила его на несчастную землю. Вода забурлила, взревела в оврагах и промоинах, ринулась по склонам холмов, выворачивая скалы.
Она затопила узкие долины. Я попытался встать, но мой пояс зацепился за что-то, камень или корневище, и я как ни дергался, не мог освободиться.
Уровень воды вокруг меня стремительно поднимался. Я отчаянно упирался ногами, стараясь вырваться из ловушки, рванулся в одну сторону, в другую, пока не понял, что надо освободиться от ремней. А вода уже заливала меня с головой. Я уже начал захлебываться. Это же надо — так влипнуть. На какой-то миг удается поднять лицо над водой и глотнуть воздуха. Пальцы лихорадочно рвут пряжку. Наконец одно плечо освободилось. Изворачиваюсь и чувствую, что второй ремень слегка подался. Еще один рывок — и моя голова всплыла над водой, но за это время мои легкие, наверное, были наполовину заполнены ею, потому что она хлынула у меня изо рта струей… Не успел отдышаться, как что-то громоздкое и твердое навалилось на меня сзади и потащило за собой в потоке, пытаясь утопить. Надо мной с шумом и грохотом проносится ветвистое дерево, нанеся еще как минимум дюжину царапин, словно их мало было на моем истерзанном теле. В последний миг хватаюсь за ветку, и она же вытаскивает меня из глубины потока, поскольку дерево переворачивается в воде с бока на бок. Хватаюсь покрепче обеими руками, и вовремя, потому что в следующую минуту налетаю бедром на затопленную глыбу. Держусь из последних сил. Темный ревущий водоворот под слепящие всплески молний и грохот грома стремительно тащит довольно большое дерево и меня на нем вниз по ущелью. Дерево раз за разом натыкается на препятствия, его разворачивает, переворачивает, вздымает, бросает… Господи, только бы удержаться! Иной раз я оказываюсь в воздухе, чтобы с высоты нырнуть в глубину; тут же могучая сила выдергивает меня из воды, чтобы снова промчать по воздуху. Мне повезло — ни разу меня не швырнуло на камни, если не считать удара в бедро. Цепляясь за ветви, я незаметно забрался в их середину, поближе к стволу. Это, скорее всего, и спасло меня, — от удара о камни меня защищали ветки. Правда, однажды, когда дерево перевернулось в очередной раз, я погрузился в воду и не смог вырваться на поверхность, так как сидел среди ветвей, как в клетке. К счастью, когда воздух в легких уже был на исходе, дерево перевернулось, и я оказался наверху.
Позднее, не знаю, в котором часу ночи, когда мое спасительное дерево сделало очередной кульбит, в мою спину вонзилось сразу множество колючек. Взвыв от боли и ярости, одной рукой держась за ветку, другой пытаюсь оттолкнуть колючий предмет. Рука наткнулась на мокрую шерсть и дрожащее живое тело. В меня всеми своими когтями вцепился какой-то зверь, не очень большой, но и не маленький. Я начал бить его ладонью по морде, но он только крепче цеплялся за меня. Что за напасть на мою бедную голову! Изо всех сил отпихиваю животное в сторону, оно взвывает, шипит, но по-прежнему держится. Дерево вдруг приподнимается, потом окунается в глубину. В воде я чувствую, как животное убирает когти и соскальзывает с меня. Так-то лучше! Дерево выровнялось и поплыло спокойнее, мы вырвались из ущелья на просторную воду. Я устроился поудобнее, если можно говорить об удобстве на качающемся дереве. Рядом со мною, в ветвях, мяукало и подвывало неразличимое в темноте когтистое существо. У меня появился спутник.
После короткого затишья буря взялась за нас опять. Наше спасительное пристанище двигалось то быстрее, то, натолкнувшись на препятствие, останавливалось, разворачивалось и устремлялось дальше, так что облегчения не наступило, надо было держаться изо всех сил. А силы были на исходе. Очень болели многочисленные раны. Опять разверзлись хляби небесные, обдавая нас хлещущими струями. Усталость привела к тому, что я начал впадать в забытье. В сон тянуло с такой силой, что я перестал воспринимать постоянно сопровождающую меня опасность. Я боролся с дремотой, но не всегда успешно. Погрузившись в сон, вдруг просыпался. Через некоторое время все повторялось сначала. И я не помню, сколько это продолжалось.
И наконец пришёл рассвет, серый, унылый, нескончаемый. Дождь то усиливался, то ослабевал. Молнии по-прежнему вспарывали темное небо. В неверном свете я стал различать ветви, ствол дерева, топырящиеся во все стороны корни. Рядом с нашим течение несло и другие деревья. Тихо плыли косматые кусты.
Утренний свет, казалось, долго не мог прорвать серую завесу дождя. Он, не взяв ее силой, начал медленно насыщать собой широкое пространство, проявляя предметы, сначала близкие, потом и дальние. Я с интересом всматривался в моего не очень дружелюбного спутника, чьи острые когти оставили ноющие
