мордоворотами, на его запястьях болтались наручники. На переднем сидении Олег увидел мерзкую рожу Иванова.

– Здравствуй, голубь, хорошо выглядишь, – произнес Иванов в своей обычной манере, голосом сытого волка. – Как наши дела? Надеюсь, я могу рассчитывать на приглашение, в качестве старинного приятеля?

– Свадьбы не будет, – глядя ему в лицо, проговорил Олег. – И тут же добавил. – Деньги я вам верну, у меня же есть еще время.

– Да? И где же ты возьмешь такую сумму? У тебя появился спонсор?

– Какая вам разница, где. Это мои проблемы, сказал найду, значит найду. Не ссы, солдат ребенка не обидит.

– Бугай, покажи этому засранцу, как надо со взрослыми дядями говорить, – обратился Иван Иванович к одному из сидящих с Олегом качков.

Тот ухмыльнулся и отвесил Парамонову такую оплеуху, что голову чуть с шеи не сорвало.

– Ну? Еще? – поинтересовался бугай, занося руку на Олегом.

– Хватит, – приказал Иванов, – А то весь салон кровью уделаете. Значит так, красавчик, у тебя месяц. Не отдашь деньги, помашешь рукой своей голове? Понял. Высадите этого придурка где-нибудь, – произнес Иванов и вышел из машины.

Олега высадили возле какой-то похоронной конторы, он усмехнулся символичности места. Да, если через месяц он не достанет денег, попадет сюда.

– Олег Константинович, что с вами? – воскликнула секретарша, увидев разбитую физиономию Олега.

– Споткнулся, вы не могли бы почистить мой костюм? Не хочу разгуливать в таком виде…

– Конечно, конечно, вам нужно обработать лицо, не дай бог заражение какое-нибудь.

Олег заперся в туалете, нужно было подумать, пока было чем думать. Работать он не мог, мучительно захотелось выпить. Олег спуcтился в бар неподалеку и заказал выпивку. Стакан за стаканом, Олег размышлял, что делать. Может, все рассказать Бобровой и попросить у нее денег? Она, разумеется, даст, но тогда придется на ней жениться. Если Дарья узнает об их женитьбе, она для него будет потеряна навсегда. Смешно, романтические чувства… в его-то возрасте, при его профессии. Да, если он попросит денег у Бобровой, придется объяснить почему он задолжал Иванову. Значит, придется рассказывать о своей профессии и о том, как он попал в дом к Анне. Боброва – женщина гордая, она просто выбросит его из своего дома и денег не даст. Что делать? Оставалось одно – покончить с собой, менее болезненным способом, чем тот, что ему уготовил Иванов. Менее болезненным?

Олег побрел в туалет, запер дверь, огляделся. Над раковиной торчал металлический штырек, на котором висело нечто похожее на бра. Парамонов скинул подтяжки, закрутил петлю, намылил ее кусочком душистого мыла, балансируя, взобрался на раковину и накинул подтяжки на крючок. Петлю он пристроил у себя на шее и прыгнул вниз. Резинка подтяжек растянулась, Олег шлепнулся на колени посреди грязного пола.

– Козел, извращенец, подсматриваешь, урод! – завопила какая-то женщина, больно стукая его тяжелой сумочкой по голове.

Олег удивился, что делает женщина в мужском туалете?

– Помогите, мужчина вешается! – истошно заорала другая женщина.

Кто-то принялся стягивать с Олега петлю, кто-то приводил его в чувство. Олега замутило, он еле успел добежать до унитаза. Чьи-то сильные руки подтащили его к раковине, сунули голову под холодную воду.

Олег медленно приходил в себя. Идиот, какой идиот. Перепутал мужской сортир с женским, хотел повеситься на резиновых подтяжках. Придурок! Придурок! Олег на минуту представил себе заголовки газет – самоубийство в женском туалете. Будущий супруг госпожи Бобровой кончает жизнь самоубийством! Извращенец кончает жизнь самоубийством перед свадьбой! Какая гадость, Анна не заслужила такого позора.

Пора брать себя в руки, еще месяц, целый месяц – тридцать дней. Он обязательно что-нибудь придумает, вот только выпьет еще стаканчик…

На автопилоте уже под утро Олег добрался до своей городской квартиры. Хорошо, что ключи он носил с собой. В его комнате на диване кто-то спал, Олег заглянул во вторую, кровать тоже была занята. Он устроился на диванчике в коридоре, прикрывшись плащом, снятым с вешалки. На утро он не смог вспомнить, как проделал все это.

Олега разбудили чьи-то голоса:

– Опять тебе пожрать, вчера ели. Иди лучше душ прими, помойся, займись чем-нибудь.

– Так то вчера, а я сегодня хочу. А мыться не буду, я на той неделе мылся, – отозвался Скелет, а это был именно он.

Олег поднялся с дивана, соображая откуда в доме Бобровой появились Скелет и Толстый.

– Ой, Олег Константинович! А вы тут что делаете? – воскликнул Скелет, разглядывая помятое лицо Парамонова.

– Сплю я здесь, – буркнул Олег, направляясь в ванную. – А вот вы что тут делаете? Я же вам денег дал, чтобы вы жилье сняли.

– А у нас это… деньги кончились, – виновато произнес Скелет.

– Опять? – тяжело вздохнув, проговорил Олег.

– Олег Константинович, так вышло… – подал голос Толстый.

– Куда вышло? – буркнул Олег, разглядывая своих компаньонов.

– Мы хотели… это… помочь вам… В казино пошли, хотели выиграть в рулетку… Там был этот… дабыл- день.

– Чего-чего? – переспросил Олег.

– Ну день такой, двойного выигрыша. Там все ставки автоматически удваиваются… Это по-английски – «дабылды».

– Это точно, балды вы! Вам этих денег на месяц должно было хватить… Все, у меня кредит закрыт.

– Так свадьба ж скоро, – протянул Скелет, – а там все денежки наши…

– Свадьбы не будет, – отрезал Олег, запираясь в ванной. Объясняться с компаньонами не хотелось.

– Че-то я ничего не понял, – громким шепотом произнес Скелет.

Олег услышал и через дверь рявкнул:

– И не старайся, не поймешь. Я сам ничего не понимаю. Не стойте под дверью, вы мне думать мешаете.

Толстый со Скелетом вернулись в комнату.

– Может он того, пошутил или заболел, – с опаской глядя на дверь, произнес Скелет.

Толстый покачал головой, он лучше разбирался в людях. Такими вещами не шутят.

– Я думаю, нам сваливать надо, пока не рвануло, – отозвался он. – Мне еще пожить охота…

– Что же мы его бросим? Он для нас столько сделал, а мы? – робко вступился Скелет. – Это как-то не того… Может подождем, он ловкий, что-нибудь придумает.

– Надейся и жди взрыва, – прошипел Толстый, собирая в пакет свои вещи. Он оглянулся и сунул туда же настольные часы, предположительно конца восемнадцатого века и парочку фарфоровых безделушек.

– Ты чего, сдурел? Положь на место, – пихнул его в бок Скелет.

– Это компенсация, выходное пособие… Он нам должен, – огрызнулся Толстый в ответ.

– Да, и что я вам должен? – раздался с порога голос Олега, вытирающего волосы полотенцем. – Главное, за что? Я не понял. С утра как-то плохо мозги соображают.

– Олег Константинович, вы не обижайтесь, но мы посовещались, и я решил, что мы покинем вас. Приятно было сотрудничать и вообще…

– Понятно, это ваше дело… Только по поводу компенсации, пожалуйста, поподробнее?

– Да, до вашего появления у нас было дело, мы работали, у нас были свои связи, своя территория… Когда мы начали работать с вами… Короче говоря, нам необходимо время на восстановление прежней