отказ…»

В советской историографии прочно укрепилась точка зрения Арсения Григорьевича Головко — в годы войны командующего СФ, написавшего в своих мемуарах, что причиной гибели Бориса Сафонова были «технические неполадки, свойственные „Киттихаукам“».

В годы холодной войны было модно ругать все иностранное — а тут лучший ас флота вылетал на американском (!) истребителе и естественно, что погиб из-за того, что оборвался шатун двигателя…

Подтверждением служат два косвенных непреложных факта:

1. Свидетельства очевидцев из состава конвоя о падении в воду истребителя «Киттихаук» с остановившимся винтом.

2. Последняя и предпоследняя фразы из радиопереговоров Б. Сафонова, в которых звучит слово «мотор».

Если учитывать эти данные, реконструкция обстоятельств гибели Сафонова советскими историками выглядела следующим образом. Повредив (или сбив) два бомбардировщика, Б. Сафонов погнался за уходящим третьим[70]. Для набора скорости и быстрого догона он включает кратковременный чрезвычайный режим работы мотора. По неизвестным причинам мотор останавливается, и самолет Б. Сафонова падает в воду.

Кроме того, в дополнение ко всем имеющимся фактам о недостатках моторов «Аллисон» (выплавление и клин серебряно-оловянных подшипников коленвала, разрушение подшипника вала винта, поломки маслонасоса, засорение и выход из строя маслорадиатора и т. д., часть из которых была обусловлена в том числе и низкой культурой обслуживания, и низким качеством рабочих жидкостей и ГСМ) следует добавить еще один. При превышении временного лимита кратковременного чрезвычайного режима работы у «Аллисонов», вследствие разницы температурных деформаций, клинило поршень в цилиндре, после чего обычно происходил обрыв шатуна с последующим пробитием им картера и воспламенением паров масла.

Еще более реалистичной представляется версия, закрепленная в документах полка: «Подполковник Сафонов… подбит в воздушном бою». По нашему мнению, события развивались следующим образом: в 106 километрах от береговой черты советские летчики заметили, что несколько «Юнкерсов» начали пикировать на транспорты. Все бомбы упали мимо, очевидно, немцам помешали прицелиться два Пе-3, атаковавшие с высоты 2500 метров. После выхода «Юнкерсов» из пике на высоте 300–400 метров группа подполковника Сафонова настигла противника и начала преследование. Каждый из летчиков зашел в хвост «Юнкерсу» и открыл огонь. Борис Сафонов последовательно атаковал три Ju-88, доложив по радио о том, что подбил два из них. Нет сомнений в том, что «Киттихаук» Сафонова был поврежден воздушным стрелком.

По немецким данным, в этот день люфтваффе на Севере лишились трех Ju-88. В ходе атаки конвоя PQ-16 погиб вместе со всем экипажем «Юнкере» Ju 88А-4 № 1760 из 4-го отряда 2-й группы II/KG 30. Еще один Ju-88D-5 № 430244 из разведотряда 1.(F)/124 разбился при посадке на аэродроме Хебуктен (100 % повреждений). Вероятно, он был подбит истребителем дальнего охранения Пе-3 лейтенанта Стрельцова. Третий Ju 88А-4 из I/KG 30 № 142068 разбился в ходе выполнения боевого вылета с аэродрома Банак (80 % повреждений), летчик погиб, два члена экипажа получили ранения. Вполне возможно, что этот самолет также был подбит в воздушном бою в районе конвоя группой «Киттихауков» и Пе-3.

Версия с «дружественным огнем» тоже имеет право на существование, так как по действующим тогда инструкциям при следовании в составе конвоя зенитные расчеты кораблей охранения и торговых судов могли открывать огонь по любому самолету, появившемуся в их зоне обстрела. И случаи огня по своей авиации на Севере отмечены. Так, например, 26 декабря 1942 года над союзным конвоем в районе Кольского залива был сбит зенитным огнем с транспортов другой ас Заполярья — Владимир Покровский. Правда, тогда летчику удалось спастись, выбросившись из горящего самолета на парашюте.

А вот четвертая версия, выдвинутая и продавливаемая известным исследователем Юрием Рыбиным, вообще не имеет под собой серьезных оснований, кроме как баек военных времен. В качестве доказательства автор ссылается прежде всего на воспоминания командира 95-го иап Анатолия Владимировича Жатькова: «Возвратившись из первого полета на задание, мы встретились с Борисом Феоктистовичем Сафоновым, о чем условились еще до моего вылета. Я рассказал ему, где находится конвой, в каком порядке он идет и каким курсом, с какой скоростью следует к берегам Кольского залива. Но эта встреча с Сафоновым была последней, он вылетел в одной из первых четверок и сразу вступил в бой с большой группой Ю-88… Только позже, когда летчик Бокий подбил фашистский самолет Me-109 и летчик Рудольф Мюллер был вынужден сесть на лед Средне-Ваенгского озера, а затем взят в плен, то при допросе, на котором мне пришлось присутствовать вместе с капитаном Животовским Н. С., стали очевидны обстоятельства гибели Сафонова. Оказывается, когда завопили о помощи фашистские бомбардировщики и торпедоносцы, были подняты с аэродрома Луостари одномоторные истребители, среди которых был и Мюллер. Он, придя к о. Кильдин для перехвата наших самолетов, заметил дымящийся одиночный самолет „Киттихаук“ и сбил его. Это событие было трауром не только для авиации СФ, но и для всего флота…»[71]

Однако, если разобраться с боевыми вылетами Мюллера в тот день, можно выяснить многое. Но обо всем по порядку. Почти одновременно с группой Сафонова на перехват самолетов противника в район между полуостровом Рыбачий и островом Кильдин вылетели шесть «Харрикейнов» 2-го гв. иап. Вскоре эта группа обнаружила пять Bf-109F, атаковавших наши летающие лодки МБР-2. Завязался напряженный воздушный бой, сложившийся неудачно для наших пилотов. «Харрикейн» старшего лейтенанта Амосова был подбит и, не дотянув до берега, совершил вынужденную посадку на море у мыса Летинский. Летчика вытащили из воды моряки. Лейтенанту Панову на подбитом «Харрикейне» также пришлось садиться на вынужденную на острове Кильдин.

Еще два «Харрикейна» получили по 70–80 пулеметных и пушечных пробоин, но смогли нормально сесть на своем аэродроме. По советским данным, были сбиты два «Мессершмитта», что немцы не подтверждают. Противниками наших летчиков были пилоты из 6-го отряда 5-й эскадры, которым по итогам боя засчитали четыре сбитых «Харрикейна» (в том числе и Мюллеру).

Из этого описания следует то, что «Мессершмитты» JG5 уже давно были в воздухе и атаковали летающие лодки. Учитывая время подлета к цели с немецкой территории (порядком дальше, чем с аэродромов ВВС СФ), немцы поднялись до взлета одномоторных истребителей ВВС СФ. Они о них просто не знали.

Единственные истребители, о которых могли знать немцы, — это пара Пе-3 старшего лейтенанта Пузанова и лейтенанта Стрельцова, вылетевшие в 9.00 и атаковавшие разведчик Ju-88, а через полчаса — первую четверку бомбардировщиков Ju-88.

Четверка Сафонова поднялась только в 9.20, а немцы вызвали прикрытие после атаки «пешек».

Дальше еще веселее. Как уже упоминалось, «Харрикейн» старшего лейтенанта Амосова совершил вынужденную посадку на море у мыса Летинский, а лейтенанту Панову на подбитом истребителе также пришлось садиться на вынужденную на острове Кильдин.

Открываем атлас и смотрим: это восточная оконечность устья Кольского залива, причем точки эти имеют вполне определенные географические координаты: мыс Летинский: 69°17,7' с. ш. и 33°34,8' в. д., мыс Бык (западная оконечность острова Кильдин): 69°21? с. ш. и 33°58? в. д.

Известно и точное место гибели Б. Ф. Сафонова — Баренцево море: 69°51? с. ш. и 34°42? в. д. Это северо-восточнее восточной оконечности о. Кильдин, то есть очень далеко от входа в Кольский залив. Таким образом, оба боя происходили по разные стороны о. Кильдин на расстоянии 166 (!) километров друг от друга.

Итак, мы имеем следующее:

— «Мессершмитты» JG5 в момент взлета действительно вылетали на перехват советских истребителей, но… для перехвата атаковавших разведчика и первую четверку Ju-88 пары Пе-3. Они не знали о взлете одномоторных «Харрикейнов» и Р-40 ВВС СФ;

— более того, они ввязались в бой с МБР, а затем сами были атакованы «Харрикейнами» в устье Кольского залива, между мысом Летинский и островом Кильдин, в 200 (!) километрах от места прохода конвоя;

— в ходе боя ВВС СФ потеряли два «Харрикейна» и два были подбиты. Немцы заявили четыре победы