- Слушаюсь мой генерал!
Полковник Ожерон, командир четвертого полка африканских конных егерей, обычно именуемых спаги, такой же старый алжирский вояка, как и его генерал, отдал честь и стал раздавать распоряжения и указания своим солдатам.
Глядя на поднимающихся гуськом на борт транспорта спаги, Луи-Пьер думал: 'Маркиз наверняка что-то задумал. Иначе, зачем такой большой запас продовольствия, словно он собирается садиться в осаду? Бегает, суетится, как будто от этой экспедиции зависит судьба войны. По нему не скажешь, что он устал, а вот меня совсем загонял'.
* * *
После высадки генерал д'Алонвиль, принявший начальство над всеми силами союзников, собранными в Евпатории, предоставив отдых спаги и шотландской бригаде после перехода морем, собрал во временном штабе, разместившемся в доме купца Ермакова напротив православного храма св. Николая, всех бывших в Евпатории командиров союзных войск. Присутствовали: мушир* Ахмед-паша, командиры турецкой дивизии Ахмед-Менкли-паша, египетской дивизии Селим-паша, командующий турецкой кавалерией Искандер-бек, британские и французские полковники, генерал-майор Ингрем.
Наступление на блокадный корпус русских решено было начать на следующий день одиннадцатого июня (тридцатого мая), в три часа утра. Целью наступления, принятой под давлением д'Алонвиля, был выход к Юшуньскому дефиле. Размещение войск в Юшуни и Карт-Казаке, должно было стать костью в горле у русских. Имевшиеся русские силы из
___________________________________________________________________________
* - Паша первого класса, звание соответствует европейскому фельдмаршалу.
состава блокадного корпуса, вынуждены будут по мудрому указанию д'Алонвиля или уйти или погибнуть. Подсчет сил и составление диспозиции на завтрашнее сражение заняли не так много времени. Французский дивизионный генерал давил любое возражение в зародыше. В заключение, возомнивший себя вершителем судеб француз сказал.
- Все решится завтра господа! Судьба всей компании в наших руках и мы не выпустим удачу из рук! Тем же из вас, кто сомневается в удаче, при обороне Юшуньского перешейка, хочу привести в пример русских в Севастополе. Если варвары могут оборонять укрепления протяженностью в семь километров, то уж километровое расстояние мы без сомнения защитим!
* * *
Поеживаясь от тумана, в предрассветных сумерках, солдаты предназначенных к выступлению батальонов наскоро завтракали, пили кофе и подгоняли снаряжение. Мало кто сомневался в удачном исходе сражения. Русских было мало, подтянуть резервы из Симферополя, а тем более из Бахчисарая, они не успеют. Пока русская пехота и полевая артиллерия дойдет до Юшуни, их будут ждать подготовленные укрепления, опираясь на которые можно отбить любой штурм. Заверения местных татар данные муширу Ахмед-паше, давали твердую уверенность в обеспечении войск продовольствием и строительными материалами.
В сторону Саки, против русского авангарда выступала правая колонна, под начальством Ахмеда- Менекли-паши. Шесть египетских батальонов, кавалерия Искандер-бека и одна двенадцатиорудийная батарея. Задачей колонны было захватить Саки, укрепиться и сковать русский резервный корпус генерала Шабельского.
К поселку Тип-Мамай направлялась средняя колонна под командованием самого д'Алонвиля. Колонна состояла из трех полков французской кавалерии с конною батареей, шести египетских батальонов и шотландской бригады.
Левая колонна, возглавляемая муширом Ахмед-Пашою состояла из двенадцати батальонов
турок, двух английских драгунских, одного французского гусарского полков и двух батарей. Направлением её движения был путь на север от Евпатории, в сторону поселка Чотай.
Число всех этих войск достигало двадцати двух тысяч штыков и четыре тысячи регулярной и тысячи сабель иррегулярной кавалерии. Общее число орудий в батареях равнялось сорока восьми.
Марш, как и было, предписано диспозицией, начался в три часа утра. Стук копыт и звяканье конской упряжи проходящей кавалерии, мерная поступь пехоты, негромкие разговоры солдат, тяжелый звук катящихся на передках орудий, скрип колес обозных повозок, все эти звуки, сплетаясь воедино, как бы говорили смотрящему за прохождением колонны
вместе с генералом Луи-Пьеру: 'Победа впереди! Впереди победа!'.
- Луи-Пьер!
- Мой генерал!
- О чем ты думаешь, глядя на этих молодцов?
- Мой генерал! Я думаю, что будет победоносное сражение и Ваше имя украсит список выдающихся полководцев!
- Льстец! - самодовольно произнес генерал.
- Отнюдь мой генерал! Я действительно думаю, что будет славное дело!
- Ты чувствуешь это?!
- Да мой генерал!
- Чувства тебя не обманывают! Трогай!
Генерал и адъютант присоединились к проезжавшей группе офицеров четвертого, любимого д'Алонвилем полка спаги.
* * *
Высланные на ночь к Евпатории разъезды казаков, наметом неслись к стоянке отряда генерал- лейтенанта Федора Христофоровича Корфа.
- Сполох! Сполох!
К дому, где сладко спал генерал, подлетел командовавший разъездами подъесаул Лапшин.
- Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Турки!
Оторванный от самых сладких предутренних снов и поэтому крайне недовольный, начальник резервной уланской дивизии генерал Корф высунулся в окно.
- Какие турки? Что ты орешь?
- Ваше превосходительство! Турки вышли из Евпатории, идут на нас!
- Много?
- Так точно! Пехота, кавалерия и артиллерия при них.
- Чёрт побери! Говорил ведь я, что шесть верст от неприятеля это ничтожно мало! А этому ... Адъютант! Поручик Путятин!
- Я! Я тут, Ваше превосходительство!
- Передайте приказ, седлать коней, орудия на передки!
- А как же завтракать?
Раздался рев недавнего командира лейб-гвардии конно-гренадеров, описывающий умственные способности своего адъютанта.
Разбуженные уланы Великой Княгини Екатерины Михайловны (Елисаветградского) полка, подгоняемые криками вахмистров, метались у коновязей, седлая коней. Артиллеристы легкой батареи, брали на передки орудия и зарядные ящики. Поселок Тюп-Мамай наполнился заполошными криками, разноречивыми командами, суетливыми сборами обозников, запрягавших лошадей. Казаки подчиненных Корфу шести сотен шестьдесят первого Донского казачьего, быстро и сноровисто оседлали коней, и потянулись к месту построения.
Одевшись, без помощи камердинера, который вместе с денщиками, торопливо собирали посуду, подсвечники, столовые и письменные приборы, постель; генерал Корф, выехал верхом перед неровным строем своих уланов, артиллеристов и казаков. Зычным, хорошо поставленным голосом, подал команду:
- По коням!
