непосредственно как удовольствие Оно не может и не понимает такого счастья.
И это тоже обидно: малые эфемерные планетяне, а выдумали себе ещё одно наслаждение, которое Ему недоступно. Планетяне прямо-таки неистощимы в изобретениях всяких сладостей земных, умудряются скрашивать свой краткий век – и почти довольны. А Оно – всемогущее и бессмертное – снова и снова остается лишь наблюдателем.
– Отче мой, – твердил Денис, и счастливые слезы охлаждали пылающие в восторге щеки.
Но из-за двери доносилось родительское прение, и невозможно наконец стало не слышать:
«Гордыня бесовская…»
«Ты никогда его не любил…»
«Покаяния надо искать…»
Дальше невнятно, Но все чаще, короче и наконец взвилось в верх пронзительное, уходящее в ультразвук:
«За-мол-чи-ии!!»
Папиного голоса больше слышно не было. За мамой всегда последнее слово: потому что её не переспорить, не переговорить, не перекричать.
Денис снова постарался не слышать, постарался думать только об Отце своем Небесном.
И вдруг наступило озарение!
Если есть Отец Небесный – значит есть и Мать. Бог существует в двух ипостасях: Бог-Отец и Богиня- Мать. Иначе и быть не может в мире. И все несогласованности, все проблемы мира – оттого, что Отец и Мать не всегда понимают Друг Друга. Не ругаются, конечно, как земные родители Дениса, но в чём-то спорят – объясняются. И быть может – с Божественной силой и страстью. Не Бог и Дьявол борются в мире, а живут вместе в любви и единоборстве Отец и Мать – Супруги Небесные!
Вот слово, которое Денис призван принести в мир, вот новое Откровение, Третий Завет!
И особенная личная радость охватила его: он, Денис, будет первым, кто поклонится и Отцу и Матери, первый, кого равно открыто прилюдно возлюбят Супруги Небесные. Других праведников любил только Отец, а его, Дениса – оба Божественных Супруга! Пусть иногда Они спорят и не понимают Друг Друга – все равно, при всех Своих спорах, к нему, к Дениске, к Сыночку, Они всегда будут благоволить равно!
– Отче мой… Матерь моя…
Отец и Мать – вот два равных слова. И всё неустройство мира от непонимания, оттого, что поклоняясь Отцу, оскорбительно отодвинули и забыли Мать.
– Отче мой… Матерь моя… Всевышние Супруги!
Господствующее Божество не могло ещё раз не улыбнуться трогательному самозванцу. И придумал мальчик неплохо. Во всяком случае, куда интереснее изобретенной странным разумом ранних христиан невнятной Троицы, в которой не нашлось места Матери рядом с Отцом, так что получился у них какой-то Вдовец Небесный.
Ну что ж, прямо помогать новому самозванному Сыночку Оно не станет, но и не удивится, если столь понятная проповедь окажется успешной.
Люди постоянно чего-то желают – большого и малого. И бесятся, когда не получается. А Оно? Оно пожелало когда-то на своем уровне – создать Космос. Что и свершилось без малейшего сопротивления. И с тех пор Оно по-настоящему ничего не желало – так иногда, мелкие прихоти.
И вот, кажется, пожелало – пока ещё ничего конкретного: просто – пожелало желать.
А что было бы… если бы в действительности Господствующих Божеств образовалась пара – Он и Она?! Вот выход из одиночества! Не воплощаться в смешную липкую протоплазву, а существовать вечно в содружестве равных ипостасей, любящих друг друга!
Хотя, конечно, будет и непривычно поначалу: ведь Оно привыкло властвовать безраздельно, а ради личной жизни пришлось бы пожертвовать всемогуществом: Он будет поминутно ограничивать Её, Она – Его. Каждое действие придётся обсуждать, согласовывать.
Очень решительный шаг. И ведь обратно уже не переиграешь: как только явятся Он и Она, Они уже будут защищать собственную отдельность, собственное бессмертие, и раствориться друг в друге снова, потеряв полученную индивидуальность, Они уже не согласятся.
В общем, нужно было подумать. Взвесить. Не то что бы Оно отказалось от этой идеи, но ещё и не решилось. Такое великое преобразование всего вселенского порядка нельзя предпринять вдруг. Имея в запасе вечность, можно не торопиться и подумать как следует. Но – заманчиво: вдруг избавиться от одиночества! Думало Оно, что нет у Него никаких шансов на Собственную личную жизнь, что обречено Оно лишь наблюдать за радостями малых планетян – и вот шанс замаячил!
Компания собралась у Вальки, мать которой ушла куда-то на проходняк. Олег принес клевую кассету, и сразу запустили видик. Смотрели, как Чак Норрис в очередной раз красиво побивал всех недругов. Ради чего он побивал, значения не имело, да они и не врубились. Главное – побивал. И все мальчишки переживали себя чаками, уверены были, что и они способны точно также крушить врагов ради справедливости или просто так. Адреналин рекой вливался в артерии, туманил головы сильней, чем даже всесильный тестостерон – гормон пола.
Маленький очкарик Миша по прозвищу Прыщ, воображая себя обновленным сверх-Мишей, вскочил и с разворота ударил ногой.
Он хотел эффектно убить диванную подушку, но сильно промахнулся и врезал в стекло серванта. Стекло посыпалось. За стеклом перемешались рюмки.
– Да ты что! – заорала Валька. – Да мне за это!
– А ну их, стекляшки проклятые! – вскочил и Олег. – Круши!
Старший опытный Олег врезал фирменным чаковым ударом уже прицельно в стекло.
