американцы предпочитают долины. Так что идем на юг. А это все я тебе так рассказываю, для ясности. Чтоб знал географию района.

«Еще один экскурсовод нашелся, подумал Гризов». А Коля тем временем перевел указательный палец по карте чуть выше Багдада.

– На северо-востоке в Иранском нагорье расположена высочайшая точка Ирака, гора Хад-жи-Ибрахим, – три тысячи шестьсот семь метров. На нее мы подниматься не будем. Хотя в нашем деле гарантировать ничего нельзя.

Последние слова Коля добавил, увидев в глазах Гризова немой вопрос.

– Так, идем дальше, – пробормотал он себе под нос, – На севере Ирака, под Мосулом, находятся развалины столицы Ассирийского царства – древней Ниневии. Там же, в северной части страны, над которой уже несколько лет, еще до начала этой войны, хозяйничают английские и американские самолеты, имеются развалины и других ассирийских городов. Южнее Мосула, – уникальный город аль-Хадр, возведенный в первом веке до нашей эры.

– А на кой черт мне все это знать? – удивился Гризов, раздраженный странным для военных заходом, – Книжки я и сам люблю читать. Вы, вообще, десантники, или кучка сбрендивших любителей древностей? Или вы, ребята, гробокопатели, а? Лучше бы оружие мне дали.

Коля Быстрый на секунду напрягся, но потом неожиданно хохотнул и добродушно хлопнул Гризова по плечу.

– А ведь ты прав. Это меня занесло по старой привычке. Я на эту кухню попал как раз из экскурсоводов. Востоком занимался. Люблю, знаешь, поговорить о всяких древностях, хлебом не корми.

– Это я заметил, – кивнул Гризов, – ночью в музее. А еще ты любишь пострелять в американцев. Это я тоже заметил.

– И тут ты прав.

– Ну, что, исторический инструктаж закончен? – поинтересовался Антон.

– Не совсем. Теперь о главном. Нам предстоит кое-что разыскать. Нас было четверо. У каждого свои функции. Иван Петрович у нас выбыл по твоей милости, так что ты и понесешь его вес и постараешься его заменить.

– А кем он был? – уточнил Гризов, – если поваром, то вам крупно не повезло. Я не умею готовить.

– Он был снайпером, – сказал Коля Быстрый, перебрасывая один из рюкзаков с вещами Гризову, – Я это тебе не таясь, рассказываю, чтоб ты знал. Без обид. Если нас прижмут к стенке, то мы тебя убьем сами. Ну, это ты, я думаю, мозгом понимаешь.

– Мозгом то понимаю, – согласился Гризов, – но вот телом пока не догоняю.

– Даст Бог, и не догонишь, – закончил инструктаж Коля.

В этот момент дверь отворилась, и на пороге возник Костян с пистолетом в руке.

– Все тихо пока, – сообщил он, – всем разобрать вещи, подготовится к ночному броску и спать пока. Как солнце сядет, выдвигаемся.

Спать в душном помещении, да тем более днем, было не очень комфортно, хотя измученный постоянными передрягами журналист, получив свои вещи, бросил их на землю рядом с джипом, устроился сверху и постарался заснуть. На карауле стоял Коля Быстрый, которому Костян поручил эту миссию. Быстрый, проверив оружие, растворился за дверью хибары.

Поначалу, несмотря на приказ, Антон никак не мог заснуть, прислушиваясь ко всем шорохам. Казалось, что американские пехотинцы уже вычислили их местонахождение и окружили дом. Вот-вот грянет это отвратительное «гоу-гоу!!!» и придется отстреливаться, снова уходя от погони. Затем на память пришел Карлсон, который жаловался Малышу на бессонницу: «Нет, Малыш, ночью я сплю хорошо. И до обеда ничего. Но, вот после обеда, ворочаюсь с боку на бок и никак не могу заснуть». В конце концов, Гризов незаметно для себя заснул, а когда проснулся от легкого толчка в плечо, ни одного лучика света не пробивалось сквозь ветхую крышу сарая. На Багдад опустилась ночь.

Чувствовал он себя хорошо. От усталости и старых переживаний не осталось и следа. Зато скоро предстояли новые. Гризов спал в одежде, а потому для него собраться, – только рюкзак забросить за плечи. Рюкзак оказался не таким уж легким. Что там было, Антону не сказали пока, а он из гордости не спрашивал. Кроме того, он не знал, была ли там снайперская винтовка, ведь Иван Петрович был снайпером. А остальные члены группы, кроме пистолетов пока перед Гризовым ничем не сверкали.

Когда все оделись и построились перед воротами, Костян бегло осмотрев бойцов, сказал:

– Выходим. Журналист идет вторым, за мной. Голуаз замыкающий. Идем тихо, если повезет, берем машину и выбираемся из города. Если что, точка встречи, – холмы напротив мечети на северной оконечности Багдада. Карту все помнят.

Гризов, понятное дело, промолчал. Где эти холмы он узнает, только если все будет нормально. А потому лучше не загружать себя лишней информацией, от которой с его характером, произойдут только лишние переживания. Мозг начнет размышлять не по делу и придумывать всякие гадости.

Костян первым проскользнул наружу. Оказавшись на улице, Гризов по привычке осмотрелся. Ферма, а точнее хибара, в которой они пережидали до наступления темноты, находилась на небольшом пустыре. Справа от нее пустырь продолжался, уходя в черноту, слева начиналась стена, за которой прятались одноэтажные домишки. В них не было и намека на обитателей. Какое-то предместье Багдада. Таких вокруг города можно насчитать десятки.

Преодолев метров тридцать пустого пространства, Костян прислонился к стене и подождал, пока остальные соберутся в группу. Когда все ровно задышали рядом, он двинулся дальше. Но не в сторону пустыря, а по улице в глубину предместья. Гризов, которому сейчас хотелось находиться подальше от людей, сдержал в себе желание, посоветовать старшому лучший маршрут движения. Все-таки спецназовцы знали Багдад, готовились к заданию, а он ощущал себя здесь как турист без карты. Оставалось надеяться, что Костян выведет группу туда, куда надо. Для Гризова сейчас ничего лучшего не оставалось, как положиться на своих новых товарищей. Так он и сделал.