даром. Но учтите: в следующий раз это будет стоить куда дороже!

— Благодарю вас, сэр.

— А теперь внимание. Когда будете выходить на улицу, как следует вспомните то место, где вас осенила идея отправиться сюда. И тотчас же снова окажетесь там. Время практически не изменится. Само место вашей отправки — тоже. Вы меня поняли?

— Да, сэр. — Юноша торжественно вручил Мазеру пятьдесят центов и направился к выходу. Но тут Глория остановила его:

— Хотите расписку, мистер Старичок?

— Нет, спасибо. — Он поколебался было, но все-таки сказал: — Старичком меня в колледже прозвали. И я, если честно, это прозвище ненавижу. А настоящее мое имя Эдгар. Эдгар По. — И с этим словами он гордо удалился.

Мы трое так и остались с разинутыми от изумления ртами. Потом дружно расхохотались.

— Так вот откуда у него вдохновение! — воскликнул я.

— И вы думаете, «Ригодон» это напечатает? — недоверчиво хмыкнул Адам.

— Сомневаюсь. Сомневаюсь я теперь и насчет стихов самого По. А они случайно не подделка?

— Ни в коем случае! Вам ли этого не знать, Альф. Одно дело обладать вдохновением, и совсем другое — уметь использовать его правильно. Фирдоуси переводили на десятки других языков. Один и тот же источник — для всех. Но разве кто-нибудь другой стал вторым По?

— Да уж. Господь свидетель: многие пытались! И я тоже. Но — никто и никогда!

— А мне совсем другая мысль в голову пришла, — задумчиво сказала Глория. — Что, если он именно поэтому так пристрастился к спиртному и наркотикам? Ведь, должно быть, чертовски трудно жить с таким огромным потенциалом и все время пытаться воспроизвести то, что слышишь внутри себя и так хорошо помнишь…

— Ах да, память! — воскликнул Адам. — Давайте-ка вернемся в наш «лимб», Альф, и я заменю вам ваши временные просветления типа «вспомнить все» отличной постоянной памятью, которую мне оставил тот человек-оркестр. Как я и обещал, за счет заведения. Бесплатно.

— Мы и сами с усами. И нам денежки карман жгут, — вдруг начал выпендриваться я. — У меня, может, полсотни лир имеется!

— Да ведь это ж целый американский «никель», дружище! Ничего себе! Ты поистине последний из великих мотов, скажу я тебе! — тут же включился в игру Адам.

— Ну вот еще! Скажешь тоже! Денежки, они счет любят! А за меня, как ты сказал, фирма платит!

Но не успели мы подойти ко входу в Дыру, как нас снова окликнула Глория:

— Еще один клиент, Дамми!

— Вот как? Откуда и из какого времени?

— Из созвездия Бета Прометея. Туманность номер 25.

— Господи! — вырвалось у меня. — А у него случайно не две головы?

— Заткнись, Альф. И по какому он делу, ты спросила?

— Его зовут Тигаб. Он хочет избавиться от одной мании. Говорит, что его преследует стойка, к которой лошадей привязывают. И будто бы эта стойка… в его жену влюблена!

Когда мы вернулись в гостиную, Глория занимала клиента. Я шепнул Адаму:

— А если я сейчас пройду в дверь, я смогу оказаться в этой 25-й туманности?

— Ты окажешься там и тогда, где и когда действительно захочешь оказаться, — прошептал он в ответ. — И отнюдь не в мечтах. Ладно, детали мы обговорим попозже. — Он повернулся к посетителю и громко сказал: — Добрый вечер, сэр. Как мило, что вы пожелали посетить нас и прибыли из такого далека! Вы, кажется, уже познакомились с Няней? Это моя ассистентка. А вот это Альф, мой помощник. Самого меня зовут Адам. Я психоброкер.

Голов у нового клиента было не две, а одна, и притом поразительно напоминавшая классические портреты и бюсты Шекспира. Две руки, две ноги. Одет во вневременной спортивный костюм.

— Итак, — продолжал между тем Адам, — расскажите-ка нам поподробнее об этой замечательной влюбленной коновязи, мистер Тигаб?

— Ну, случилось примерно… следующее… Мы с женой… собрали… целую кучу и… решили… что пора немножко… потратить. Мы купили… большой… особняк у одного… торговца… антиквариатом, меблированный и… элегантный, как эта… комната…

— Благодарю вас, мистер Тигаб!

— И снаружи он был… тоже… красив. Знаете — сад… лужайки… деревья, подъездные аллеи… а… вдоль всего крыльца… старинная… коновязь…

— Простите, мистер Тигаб, но почему вы так странно говорите?

— Как — так?

— Три слова ровным тоном, затем пауза, затем еще слово совсем тихо.

— Ах это… Мы в нашей… туманности… такими родились. Знаете… как… дети рождаются правшами… или… левшами? А мы… вот рождаемся со… врожденной… склонностью к модуляции.

— Понятно. И все у вас вот так модулируют?

— О нет! Все… по-разному… Однако позвольте, я… дорасскажу… об этой негодной… коновязи… Мы уже устроились… и… все было прекрасно… пока… однажды, когда мы… сидели… в гостиной, моя… жена… не подскочила вдруг… и… не закричала: «Вон… там… человек к нам… в окно… смотрит!» Я тоже… подскочил: «Где? Где?» Она… указала: «Вон там». Я… посмотрел… Ничего. «Да тебе… показалось!» — сказал я… Она… поклялась, что видела… его… и он был… похож… на привидение, потому… что… она могла сквозь… него… видеть деревья.

Ну что ж… воображение у нее… есть… — ей всегда хотелось… стать… поэтессой — так что… я… не обратил на… этот… случай особого внимания… Но… ей продолжали видеться… подобные… вещи, и черт… меня… побери, если она… и… меня не заставила… тоже… думать, будто и… я… вижу его.

— Да? И как же вы его увидели?

— Мы сидели у… камина… в моем кабинете… беседовали… и вдруг я… увидел… как… этот коротконогий урод… входит… и садится себе… рядом… с моей женой!.. Собственно, это была деревянная… фигура… с той самой… коновязи…

— И что дальше?

— Я продолжал воображать… будто… я вижу, как… эта фигура сидит… рядом… с моей женой… и… смотрит на меня… так… словно хочет стать… мною!.. И представьте, я… поверил-таки… в возможность такого… превращения!.. И теперь вам… необходимо… вышибить эти мысли… из… моей головы. Сам… я… не могу с этим… справиться.

— Вы уверены, что это действительно деревянная фигура с коновязи?

— Да. Это он.

— Он? А как этот «он» выглядел?

— Настоящая древность! Много… сотен… лет. Черт возьми… да… я сейчас вам… его… нарисую! Листок бумаги… найдется?

Глория подала ему большой лист бумаги и карандаш.

— Нет, — сказал Тигаб, — мы не… пользуемся пишущими предметами… Мы… проецируем. Просто подержите… листок так, чтобы… вы… могли его видеть.

Он ткнул в листок пальцем, и на нем возникло изображение старинной коновязи, украшенной коренастой человеческой фигурой в одежде восемнадцатого века; правая рука у деревянной скульптуры была поднята, а левая заложена за спину; шляпа сдвинута на затылок, высокий воротник сорочки расстегнут, узел галстука распущен, полы длинного сюртука разлетаются, физиономия явно сердитая…

Мы с Адамом переглянулись, засмеялись и разом заговорили быстро и бессвязно.

— Что тут смешного? — спросил Тигаб.

— Да ваше привидение с коновязи, — сказал Адам. — Нет, мистер Тигаб, это не галлюцинация и не обман зрения. Это самый настоящий дух, только он и не думал влюбляться в вашу жену. Он очарован тем, как ВЫ с нею разговариваете.

— Я вам не…верю… Привидению… нравится то, что… я… говорю моей жене?

— Нет, ему нравится, КАК вы это говорите. Ему нравится ваша способность модулировать. Если вы