Через 20, 30, 40, 50… и более лет.
Ребята, мальчики, мальчишки, парни…
очкарики, верзилы, шпингалеты, блондины, рыжие, шатены и брюнеты, тихони, буйные, пай-мальчики и сорванцы; вы — холостёж, самцы-затейники, женатики, гулёны и жертвы воздержанья — мудрецы; друзья до гроба, язвы, болтуны, весельчаки, грубьяны, скромники, штафирки, солдафоны… Вы все лежите там, с тех самых пор, и там, где уложили вас враги, случайности, обвалы, взрывы, мины, ошибки и «закономерности войны».
А я остался жить… (Хоть это и не справедливо — жить ЗА кого-нибудь)… Пускай «За вас!»… В награду, в суеверье, в покаянье, в надежду, в радость, в горе, в наказанье, — во всё, чего вовек не перечесть. Я должен… я стараюсь… я обязан… за всех за вас,
Ребята, мальчики, мальчишки, парни…
Допроводить их всех, уже не молодых… Наверно, это сто миллионов километров, и все равно, что проводить одну до Марса; дообниматъ их всех, дослушать миллионы — Крепче!.. Крепче!.. Еще сильней!.. Не бойся, мне не будет больно… — Доприласкатъ их всех, чтоб стало им хотя б на миг спокойно… Доцеловать их всех, чтоб вспухли губы, и рот, раскрытый рот, все звал и звал… И чтоб устало опустились руки, вдоль тела опустились бы, как плети; и долюбить их всех!.. Так, чтоб родились дети… Побольше мальчиков… и всем им ваши имена!..
— На кой черт нам… «Чтоб наши имена?!» — спросили так, что по спине мурашки побежали. — Ты что, забыл всех нас? Ты что, забыл цвет наших глаз? И всё, что вперившись — глаза в глаза! — мы душным полушепотом друг другу говорили!.. А то и вслух…
— Тогда, — сказал я им, — сойдитесь все у моего стола, в землянке под Москвой, где докрасна натопленная печь, в лесу под Брянском иль на Вислянском плацдарме— мне все равно. Назначьте место сами. Потребуйте, как прежде, много-много водки, рукой махните, что с закуской туго, и заведите прежний разговор, о том, о сем… «О подвиге — о славе», о девках, самогоне в разных областях, о наградных, о полевых… И ненароком опять вернитесь к разговору, о том, какою будет жизнь, когда ОКОНЧИТСЯ ВОЙНА.
И если б кто-нибудь тогда на наш вопрос ответил достоверно, мы б все свои награды поснимали и отдали б ему. А в них — в наградах — все богатство наше, достоянье и достоинство, уваженье боевых друзей, копилка чести для отчета перед РОДНЫМИ и любимыми, блуждающими далеко в тылу…
Один из них сказал (пожалуй, это был Андрюша Родионов, тогда и там он сгинул в диверсионной группе — как говорилось: «без вести пропавший»):
