Затем он добавил еще приглашение на праздничную трапезу, позвал слугу и приказал доставить обе депеши Нуху II на подпись, чтобы тот заверил написанное печатью.

В ожидании Ахмад решил с пользой провести время и лично отправился на кухню.

Рабы как раз занимались уборкой помещения и заготовками к следующему трудовому дню. Они не на шутку испугались, увидев великого визиря прямо перед собой. Еще ниже опустили головы и принялись с большим рвением, чем прежде, резать овощи и месить тесто.

Ахмад кивком головы подозвал к себе повара, тучного человека с совершенно гладким черепом, чтобы дать распоряжения по поводу праздничного обеда, который должен состояться уже следующим вечером.

Когда он уходил с кухни, то встретил слугу, посланного им к эмиру, с уже подписанными бумагами. Ахмад еще раз внимательно просмотрел их, скрутил в трубочку, передал посыльному и поручил срочно доставить их Али аль-Хусейну ибн Сине, лейб-лекарю эмира.

Когда Ахмад наконец справился со своими делами и вошел в свой кабинет, настала ночь. Перед тем как лечь спать, на небольшом клочке бумаги он быстро написал записку. Завтра, до утренней молитвы, он встретится с Саддином, чтобы дать тому задание отнять у рабыни камень, убить ее и замести все следы.

Ахмад не совсем был уверен в том, что белокурая женщина – ведьма. Однако он верил в тайную силу святого камня. Но кто мог сказать, как с ним следует обращаться и кому и какие силы он дает, попав в руки? Визирь был уверен, что ждать осталось недолго, скоро он сам станет хранителем камня. Он всецело осознавал свою ответственность перед верующими, заключавшуюся в том, чтобы вновь объединить разобщенных ссорами и распрями сыновей Аллаха. Во что бы то ни стало он сохранит это сокровище и будет оберегать его, если понадобится, ценой собственной жизни.

Ахмад свернул послание, вложил его в небольшой кожаный чехол в форме трубочки и подошел к окну.

Было уже поздно. Над дворцом стояла луна, на ночном небе сверкали звезды. Было тихо. Лишь несколько летучих мышей мелькали во тьме вокруг башен, охотясь за насекомыми.

Голуби на карнизе спали, спрятав головы под крыльями. Когда Ахмад открыл деревянную решетку, они проснулись. Узнав своего хозяина, заворковали, приблизились, стали доверчиво тереться головами о его руку и клевать зерна проса, которые он им протягивал.

Некоторое время Ахмад тихо разговаривал с голубями и наконец дотянулся до серого. Быстрыми, натренированными движениями рук привязал к лапке маленькую трубочку, нежно погладил по оперению и отпустил, наблюдая за тем, как голубь, поднимаясь все выше и выше, сделал круг над отсвечивающим золотом в свете луны куполом дворца, развернулся и полетел наконец в западном направлении. Не чудо ли, что голуби и ночью в полнейшей темноте могут обнаружить свою цель? Как великолепны и совершенны творения Аллаха!..

Ахмад закрыл оконную решетку и раскатал на полу молельный коврик. Время молитвы еще не наступило, но он вознамерился поблагодарить Аллаха именно теперь. Аллах снова явил свою мудрость и доказал своим недостойным рабам, что Он все совершает им во благо.

Ахмад встал на колени, склонился в благоговении перед величием и силой Аллаха, и лоб его коснулся пола.

Поздним вечером Али аль-Хусейн через посыльного получил послание эмира Бухары. Письмо содержало сообщение о том, что за заслуги в деле поддержания и сохранения здоровья Нуха II ибн Мансура его хотят особо отметить. В честь этого события вечером грядущего дня состоится праздничная трапеза.

Али задумался, что бы это могло значить. Присвоение почетного звания? Но Али родился в Бухаре и за всю свою жизнь не слышал, чтобы эмир когда-нибудь присваивал кому-либо почетное звание. Подарок? Пожалуй, да. Он мог быть мерой особого признания. Итак, Али решил, что получит подарок. Но что это может быть? Полночи он ломал над этим голову. Уж не идет ли речь о новом поместье? Но что ему тогда с ним делать? Продавать? Подарить? Или посчитать очередным курьезным поступком эмира Бухары?

А может быть, это драгоценность? Античное колье из семейной коллекции эмиров? А вдруг в голову эмира пришла великолепная идея исполнить его желание?

Даже в паланкине эмира по пути во дворец на званый ужин Али не переставал думать о том, чем же будет одарен на этот раз. А что если Нух II задаст ему самый чудесный вопрос из всех: скажи мне, что угодно твоему сердцу, и твое желание будет исполнено?..

Но чего было ему желать? Денег, драгоценных камней, дорогой мебели, ковров необычайной красоты? Всего этого у него и так более чем достаточно.

Его отец – умелый и успешный купец – позаботился о том, чтобы сын ни в чем не нуждался. Лошади, верблюды, соколы, то есть то, чем обычно увлекались мужчины и на что порой тратили целые состояния, вовсе не интересовали Али. Они были ему безразличны.

Может, ему стоит пожелать женщину? Али прищелкнул языком. В этом что-то было. Прекрасная наложница из гарема эмира. С другой стороны, женщин, которые выполнят все его прихоти, он мог купить на углу любой улицы Бухары, и на это вряд ли стоит жертвовать желанием. Женщина, о которой он мечтал в своих снах, которая не только делила бы с ним постель, но значила для него много больше, наверное, еще не родилась. А вдруг Нуху II все-таки удастся раздобыть в государстве верующих такую, которая будет соответствовать всем его запросам? Чтобы была умна и красива и не только любила его, но и могла поддержать с ним беседу, умело следя за ходом его мыслей, и вдохновляла на труд. Чтобы в случае необходимости не боялась ему возразить, а по вечерам играла в шахматы или наблюдала в подзорную трубу звезды на небе… Али рассмеялся. С этой мечтой ему, пожалуй, лучше обратиться к сказочному духу – простому смертному выполнить такое желание не под силу. Он уже смирился с тем, что так и умрет неженатым.

Так что же ему тогда оставалось желать? Али с наслаждением потянулся в паланкине и закинул руки за голову. Новую подзорную трубу? Но в этом не было необходимости, потому что подзорная труба, которая имелась у него, по качеству превосходила все остальные. Книги? Да, это желание, пожалуй, было самым разумным. Он бы не отказался пополнить свою и без того обширную библиотеку, например, трудами Эпикура и Парменидоса. Или «Илиадой» Гомера, которой у него до сих пор не было по необъяснимым причинам. Эти книги были редкими старыми фолиантами, и заполучить их представлялось делом нелегким. Или лучше…