113 …Не хочу с Лесючевским. – Николай Васильевич Kесючевский (1908–1978) – литературный критик, «автор статей о принципах партийности в литературе, о творчестве советских писателей» (КАЭ). Причастность Лесючевского к арестам Бориса Корнилова и Н. Заболоцкого в пору ежовщины была в пятидесятые годы уже широко известна; Борис Корнилов расстрелян, а Заболоцкий, отбыв срок, вернулся. После XX съезда, несмотря на то, что роль Kесючевского как доносчика была вполне доказана и партийная организация Союза Писателей требовала его исключения, он не только не был судим или исключен из Союза Писателей и из партии, но оставлен директором издательства «Советский писатель», членом Союза и членом партии по сию пору. Мало того: в 1973 году Лесючевский получил звание «заслуженного работника культуры РСФСР». – Написано в 1977 г.

Роль «заслуженного работника культуры» (скончавшегося в 1978 году), еще более велика и страшна, чем это представлялось мне в 77-м. Теперь, в 1991-м, известно больше. В тридцатые годы Лесючевский служил консультантом в НКВД и писал свои рецензии по прямому заказу. Мало этого: в январе 1940 года, в результате хлопот многих литераторов, следователь прокуратуры Ручкин, намереваясь пересмотреть дело Заболоцкого и облегчить его участь, вызвал Лесючевского и предложил ему изменить свирепые формулировки своих прежних показаний против поэта. Тогдашняя благожелательность прокуратуры объясняется, вероятно, энергичным заступничеством целой группы литераторов: В. А. Десницкий, старый большевик, критик-марксист, написал письмо Сталину; в Прокуратуру были посланы письма П. Антокольского, Н. Асеева, А. Гитовича, М. Зощенко, В. Каверина, Н. Тихонова. В хлопотах о Заболоцком, по свидетельству его сына, Никиты Николаевича, приняли также участие А. Фадеев, Н. Степанов, В. Шкловский, К. Чуковский. Ленинградское отделение Союза Писателей образовало специальную комиссию – в составе Л. Рахманова, Ф. Князева, И. Груздева, Н. Степанова, М. Лозинского, которые тоже направили в прокуратуру письмо. Однако Лесючевский, вызванный в прокуратуру, остался непоколебим: на все настойчивые предложения следователя смягчить прежние формулировки своих обвинительных показаний, Лесючевский отвечал отказом. А формулировки были, например, такие (о поэме Н. Заболоцкого «Торжество земледелия»): «Только заклятый враг социализма, бешено ненавидящий советскую действительность, советский народ, мог написать этот клеветнический, контрреволюционный гнусный пасквиль». Или: «… творчество Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма». (Оба доноса – и на Бориса Корнилова и на Н. Заболоцкого теперь опубликованы: см. ЛР, 10 марта 1989 г.)

Отказываясь отречься от своих прежних доносительных формулировок, Лесючевский таким образом не дал прокуратуре возможности сделать к освобождению поэта ни единого шага. И написал еще один донос – на следователя. По-видимому, власть у него была немалая. (См.: «Невский проспект», 1990, декабрь, № 2.) Н. Заболоцкий – один из немногих арестованных, оказавших упорное сопротивление следователям, вплоть до физического. И ничего не подписавший. О том, что пришлось ему перенести по милости Н. Лесючевского, подробно написано им в очерке «История моего заключения».

«История…» впервые была опубликована по-английски, за границей. По-русски в нашей стране вышла впервые в № 3 журнала «Даугава» за 1988 год, затем в сборниках «Серебряный век» (М., 1990) и Н. Заболоцкий. Избранные сочинения (М., 1991), а также – в «Библиотеке «Огонька»» (1991, № 18).

«История», написанная Заболоцким, подробно рассказывает не только о пытках, применявшихся следователями к заключенным, но и о том сопротивлении, духовном и физическом, которое одинокий и безоружный поэт оказывал своим палачам. – Продолжено в 1991 г.