Появление дыма в этой непроницаемой толще пыли было замечено не сразу. А между тем произошло вот что: от взрыва лопнул газопровод и вдоль подвального этажа пополз огонь. Сначала он полз медленно, потом вдруг вспыхнул. В одно мгновение ревущее пламя заполнило целую комнату на нижнем этаже; огненные языки лизали стекла, подбираясь к оконным переплетам, а Грегги продолжала что-то втолковывать миссис Добелл, пытаясь перекричать общий шум – вопли девушек, гул толпы, сирены скорой помощи и пожарных машин.
– Один шанс из десяти, миссис Добелл, что мы с вами не были в саду в момент взрыва! Я же хотела показать вам сад перед ужином. Мы бы уже погибли, умерли – конец! Один шанс из десяти, миссис Добелл!
Миссис Добелл, словно ей вдруг открылась истина, произнесла:
– Как это ужасно! – И, выбитая из равновесия больше, чем могло показаться со стороны, добавила: – В такие моменты как никогда нужны благоразумие и осмотрительность – качества, которые являются бесспорной прерогативой женщин.
Это была цитата из ее лекции, которую она собиралась прочесть после ужина. Миссис Добелл посмотрела по сторонам, ища в толпе мужа. Через толпу на носилках несли администраторшу, которая оказалась более впечатлительной и испытала потрясение намного раньше миссис Добелл.
– Феликс! – истерически закричала миссис Добелл.
Он как раз появился в дверях примыкающей к Клубу гостиницы в своей зеленовато-оливковой военной форме, которая теперь была вся запачкана сажей и покрыта какими-то черными полосами. Он только что закончил осмотр задней части здания и объявил:
– Задняя стена еле держится. Верхняя часть пожарной лестницы рухнула. В доме осталось несколько девушек – им оттуда никак не выбраться. Пожарные велят им подниматься наверх – придется их вытаскивать через аварийный люк в крыше.
– Кто-кто? – спросила леди Джулия.
– Это Джейн Райт – я звонила вам на прошлой неделе, вы обещали помочь мне узнать кое-какие подробности…
– Да-да, помню. Но, к сожалению, не могу вас порадовать – практически ничего нового я не узнала. Вы же понимаете, в Министерстве иностранных дел официальных справок не дают. Лично у меня сложилось впечатление, что этот человек порядком всем надоел своими проповедями против местных верований. Его не раз предупреждали, так что ему некого винить, кроме себя. А вы откуда его знаете?
– Он был знаком со многими девушками из Клуба принцессы Тэкской еще до того, как его завербовали, то есть до того, как он вступил в этот свой орден. И в день взрыва он тоже был там, и он…
– Ах вот как. Может быть, с тех пор у него в голове что-то сдвинулось. Во всяком случае, с головой у него явно было не все в порядке, и лично у меня сложилось впечатление, что этот человек…
Люк был заложен кирпичами по приказу какого-то взбалмошного начальства много лет назад, после того как некий молодой человек воспользовался им, чтобы проникнуть на чердак и нанести визит некоей девушке; но кирпичи вполне можно было разобрать объединенными силами пожарных. Это был только вопрос времени.
Время не осознавалось как сколько-нибудь актуальный и существенный фактор теми девушками – числом тринадцать, – которые вместе с Тилли Тровис-Мью находились на верхних этажах Клуба принцессы Тэкской, когда вслед за взрывом в доме вспыхнул пожар. Большая часть той самой абсолютно надежной пожарной лестницы, которая фигурировала в клубных правилах пожарной безопасности – они регулярно оглашались за ужином, – теперь представляла собой множество зигзагообразных обломков, разбросанных в саду вперемешку с грудами земли и вывернутыми наружу корнями.
Время, которое для толпы зрителей на улице и для пожарных на крыше стало почти осязаемым, стремительно рвущимся вперед врагом, в сознании девушек было чем-то очень незначительным, абстрактным, давно забытым; сейчас они были оглушены и ошарашены – не только взрывом, но и мгновенной переменой всей привычной обстановки: придя в себя, они сразу это заметили. Целый кусок задней стены куда-то исчез, и в проеме зияло небо. Там, в сорок пятом, они ощущали этот незначительный фактор времени так же смутно, как плавающие в невесомости обитатели космической ракеты. Джейн поднялась с пола, кинулась к себе в комнату и, повинуясь какому-то животному инстинкту, схватила и сунула в рот кусок шоколада, оставленный на столе про запас. Сладкая кашица во рту придала ей сил. Она снова вернулась в уборную, где с трудом поднимались на ноги Тилли, Энн и Селина. Со стороны крыши слышались какие-то крики. В проеме узкого окна возникло чье-то незнакомое лицо, и чья-то сильная рука выломала плохо пригнанную раму.
Но огонь уже начал подниматься вверх по главной лестнице, посылая вперед гонцов – клубы дыма – и воровато продвигаясь по перилам все выше и выше.
Девушек, находившихся в момент взрыва на третьем и четвертом этажах, тряхнуло не так сильно, как тех, кто оказался под самой крышей, – там, наверху, еще в начале войны после бомбежки появились хоть и не явные, но весьма серьезные повреждения в кладке стен. Девушки на третьем и четвертом этажах получили множество синяков и царапин, но все же их больше напугал грохот взрыва, а не то, что дом вдруг заходил ходуном.
Несколько девушек на третьем этаже сумели быстро сориентироваться – в короткий промежуток времени между взрывом бомбы и началом пожара они сбежали вниз и выскочили на улицу. Остальные десять тоже пытались спастись таким манером, но, встретив на своем пути огонь, отступили наверх.
Когда взорвалась бомба, Джоанна и Нэнси Риддл, только что закончив урок, стояли уже у двери и благодаря этому не пострадали от осколков выбитого оконного стекла. Правда, Джоанна порезала руку стеклом маленького дорожного будильника, который она в тот момент заводила. Джоанна, как и все до нее, при виде огня вскрикнула, но именно она первой нашлась и скомандовала:
– К пожарной лестнице, скорей!
За ней устремилась Полина Фокс, следом все остальные: по коридору третьего этажа, потом наверх, по узкой черной лестнице, на четвертый этаж, где с площадки всегда был выход на пожарную лестницу. Теперь эта площадка вела прямо в вечернее летнее небо – стена дома здесь рухнула, и вместе с ней пожарная лестница. С кирпичей сыпалась вниз штукатурка, а десять девушек стояли сгрудившись возле бывшего аварийного выхода. Не веря своим глазам, они все еще надеялись увидеть спасительную лестницу. Снизу, из сквера, доносились голоса пожарных, которые им что-то кричали. Со стороны плоской крыши над их головой тоже слышались голоса, и затем один голос, усиленный мегафоном, четко приказал им отойти от
