государственного права ведет к устранению доказательств, которые дотоле считались весьма сильными. Однако долго еще после Данте подарок Константина Великого признавался людьми противоположных партий за основание папского могущества. Так мало было в средние века исторического смысла и политического понимания. Религиозные и нравственные вопросы заслоняли собою все.

Что касается философских доводов защитников папства, то Данте приводит из них один, который мы встретили уже мимоходом выше. Он основан на представлении о предметах одного разряда, как об известном порядке, исходящем из первоначальной единицы, представлении, очевидно примыкающем к системе Фомы Аквинского. Все, что принадлежит к одному роду» говорили богословы, может быть подведено под одну единицу, которая есть общее мерило всего. Но люди все одного рода; следовательно, они могут быть подведены под общее мерило. Император и папа люди; следовательно, это правило относится и к ним. А так как папа не может быть измеряем императором, который не имеет духовной власти, то очевидно, что император должен быть приведен к папе, как к своему мерилу и правилу, Данте опровергает это доказательство, делая тонкое различие; подводить императора и палу под общее мерило, говорит он, можно или в качестве людей или как власти. Одно не тождественно с другим. В качестве людей у них общее мерило – наилучший человек. Власть же не есть субстанция, как человек, а известное отношение; следовательно, она имеет свое особое родовое понятие и свое мерило. Высшее мерило власти не есть ни папа, ни император, а Бог, управляющий вселенной.

С. 90

В этой чисто схоластической форме выражается та мысль, что одна власть не состоит под другой, как низшее начало под высшим и полнейшим; но обе, имея различные ведомства, составляют равноправные виды одного общего родового понятия, полнота которого заключается в Боге. Поэтому светская власть получает свой закон не от духовной власти, а непосредственно от Бога.

Устранив этот софизм, Данте переходит к другим доказательствам против пап. Они состоят в следующем: 1) церковная власть не может быть причиной власти императорской, ибо последняя существовала и действовала, когда той еще не было. 2) Церковь не имеет права утверждать императоров, ибо она такого права ни от кого не получала. Она не получала его от Бога, ни по естественному закону, ни по откровенному; по естественному, потому что церковь не есть установление естественного закона; по откровенному, потому что Откровение устраняет священников от власти. Она не получала этого права и от себя самой, ибо никто не может сам себе дать то, чего не имеет; ни от императоров, так как император не вправе отчуждать то, что не составляет его собственности и что дано ему для общего блага. Наконец, она не получала этого права и от общего сознания человечества, так как большая часть человеческого рода этой власти не признает. 3) Право утверждать светских князей противоречит самой природе церкви, ибо идеал церкви есть жизнь Христа, а Христос сказал, что царство его не от мира сего.

Непосредственное происхождение императорской власти от Бога Данте доказывает природой человека. Стоя посредине между двумя мирами, человек имеет двоякое естество: телесное и духовное, тленное и нетленное. Каждому естеству положена своя цель. Следовательно, один человек между всеми существами имеет двоякую цель: блаженство земное и блаженство небесное. Эти две различные цели достигаются различными путями: одна – средствами земными, человеческими, другая – средствами сверхъестественными, верой, надеждой, любовью. Одни средства даются нам разумом, другие Откровением. Вследствие этого, человеку нужен двоякий правитель: духовный и светский. Эти два различных порядка вещей установлены самим Богом; поэтому и власти, управляющие ими, устанавливаются непосредственно Богом. Однако так как временное блаженство устраивается сообразно с вечными целями, то император некоторым образом подчинен папе: имея власть от него независимую, он

С. 91

должен оказывать ему уважение, как первородный сын отцу, чтобы, освещенный светом отцовской благодати, он мог с большей добродетелью управлять миром.

Таково заключение, к которому приходит Данте. Великий поэт, очевидно, является здесь совершенно сыном средних веков. Он большей половиной своих воззрений живет еще в XIII столетии. Отживающая идея всемирной империи находит в нем ревностного защитника. Он старается сочетать теории болонских юристов с учением Фомы Аквинского о конечной цели, о первенстве теоретического разума и о необходимости всеобщего мира. Признавая в человеке две различные цели, а потому в обществе две независимые друг от друга власти, он не выясняет их отношения между собой и кончает неопределенным подчинением светской власти духовной. Поэтому сочинение Данте, любопытное как философское развитие учения о всемирной монархии, не могло иметь большого влияния на ход политической мысли. Учение св. Фомы обращается здесь против крайних, выводимых из него последствий; но сущность его остается неприкосновенной. Успеха в этом нельзя видеть. III. МАРСИЛИЙ ПАДУАНСКИЙ

С совершенно иными началами, нежели Данте, выступил вскоре после него, по поводу распри императора Людовика Баварского с папой Иоанном XXII, другой итальянец, медик и богослов Марсилий Падуанский. Притязаниям пап Марсилий противопоставил не мечтательные теории всемирной монархии, а демократическую свободу, отрицая у церкви всякую принудительную власть. То учение, которое в XIII веке таилось у еретиков, отвергавших весь иерархический порядок церкви, теперь выступает явно и переносится в самые недра католицизма. Сочинение Марсилия носит заглавие: Защитник Мира (Defensor Pacis). Оно вышло в 1324 году⁷⁶.

Марсилий начинает с того, что во всяком государстве наиболее желательное есть спокойствие (tranquulitas), наиболее