— Служу Советскому Союзу!

Генерал крепко пожал ему руку, вручил майорские погоны и испытующе заглянул в глаза.

— Что чувствуете? Только честно!

— Честно? — переспросил Виктор. — Если честно, то ничего. Просто растерялся.

Генерал покосился на Галиулина, а тот почему-то удовлетворенно улыбался.

— Но это еще не все, — продолжал командарм. — За операцию по захвату моста через Днепр вы награждены орденом Красного Знамени.

— Служу Советскому Союзу! — снова отчеканил Виктор.

Генерал вручил орден, а потом кивнул в сторону накрытого в углу столика.

— Прошу садиться. Примите, майор Громов, мои поздравления, — поднял он рюмку коньяка, — и… доживите до победы.

Виктор поблагодарил за поздравление и выпил коньяк.

— Что, нравится? — прищурился генерал.

— Так точно. Ничего подобного не пробовал.

— Привыкайте. Это ведь на передовой во фляжках бывает только водка, а тыловикам перепадает и марочный коньяк.

Виктор недоуменно вскинул брови.

— Он еще не в курсе? — обернулся генерал к Галиулину.

— Никак нет.

— Тогда самое время. Тем более что приказ уже подписан. Так вот, майор, с нынешнего дня вы — заместитель полковника Галиулина. Он так за вас просил, что мне ничего не оставалось, как подписать приказ.

Виктор сглотнул воздух и нечленораздельно выдавил:

— Но… Как же так? Ведь я…

— Приказы, как вы знаете, не обсуждаются, — мягко положил ладонь на его руку генерал. — Скажу больше, я рад, что подписал этот приказ. Больше всего на свете ценю в людях прямоту, — поднялся Скворцов. — А вы из таких… Ему вручают погоны майора, а он говорит, что ничего, кроме растерянности, не чувствует. Или нет никаких просьб?

— Есть, — как в омут кинулся Виктор.

— Ну-ка, ну-ка! — заинтересовался генерал.

— Я про награды… Мост — это, конечно, мост. Но я там был не один. Без Крайса я бы ничего не сделал… И еще. На плацдарме полегла вся моя разведрота. Если бы не они… Вы лучше меня знаете, что было бы, если б не они.

Генерал порывисто обнял Виктора.

— Правильно, майор! Только так. Русский человек иначе не может. Если он настоящий русский, то — только так. Давайте еще по одной! — разволновался командарм. — Давно не пил в такой хорошей компании.

Когда генерал успокоился и отошел к окну покурить, заговорил Галиулин:

— Крайсу присвоено звание капитана. Кроме того, как и ты, он награжден орденом Красного Знамени. Седых и Зуб стали Героями Советского Союза. Похоронили их в братской могиле на том самом плацдарме. Лейтенанту Ларину вручен орден Ленина, к тому же он теперь старший лейтенант.

— Из госпиталя Игорь вышел?

— Не только вышел, но уже занят формированием новой разведроты.

— Хороший парень. Умница. Интеллигент. И прекрасный солдат. У него дело пойдет.

— Пойдет, — кивнул Галиулин. — А теперь два слова о тебе. Прежде чем вступить в должность заместителя начальника разведотдела штаба армии, надо малость получиться. Поэтому через три дня тебе надлежит быть в Москве.

— Да, — подошел к ним командарм. — Потери в офицерском составе огромные. После Орла, Белгорода и особенно Днепра толковый командир — на вес золота. Впереди еще более жестокие бои. На своей территории немцы будут сражаться с яростью обреченных. Значит, за каждый клочок земли придется платить большой кровью. Именно поэтому принято решение собрать в Москве боевых офицеров, причем прямо с передовой, подучить тому, что называется военным искусством, и на их плечи возложить ответственность за реализацию заключительных операций войны. Разведчикам на вражеской территории будет как никогда трудно, так что и вам, майор Громов, получиться не грех.

— Но ведь я не один, — кивнул за окно Виктор.

— Ваш друг без дела не останется, — улыбнулся генерал. — До встречи, — протянул он руку. — Возвращайтесь — и за дело.

В ту же ночь с одного из фронтовых аэродромов поднялся транспортный самолет. Дребезжали заклепки. Постанывали раненые. Но даже самые тяжелые время от времени недоуменно нюхали воздух: откуда-то из самого хвоста, перекрывая запах карболки, крови и бензина, доносился аромат свежезажаренного мяса. Когда удавалось приподнять голову, они понимающе улыбались. На полу дремала большущая собака, а рядом крепко спал молодцеватый майор, из-под мышки которого торчал пакет с говяжьими костями.

Летели дни, мелькали недели, проходили месяцы… Лекции, семинары, зачеты, экзамены, груды конспектов, чертежи, схемы, графики… От всего этого голова пухла, и казалось, вот-вот лопнет. Спал Виктор урывками, но каждый вечер упаковывал в коляску дочь, подзывал Рекса, и они отправлялись в Сокольники. Светило ли солнце, накрапывал ли дождь, шел ли снег — Виктору было все равно. Он забирался в самую отдаленную аллею и где-нибудь у Оленьих прудов окончательно отходил душой. Забавно лопотала маленькая Валентина, шаг в шаг бежал Рекс, шуршали листья или поскрипывал снег, дома ждали удивительно похорошевшая Маша и оберегающая покой семьи Ирина Михайловна. Бабушка и свекровь из нее получилась прекрасная — она души не чаяла во внучке и стала верной подругой Маше.

Из-за постоянной занятости Виктору некогда было поговорить о житейских пустяках ни с матерью, ни с женой, но он всегда помнил, что на его попечении две взрослые и одна малюсенькая женщины. Как мог, он старался дать им знать, что очень их любит и никогда не забывает: то купит духи, то шарфик, а то просто возьмет и перемоет посуду.

Но два вечерних часа всегда принадлежали маленькой Валюшке. Она это знала и, если папка задерживался, начинала потихоньку скулить, да так жалобно, что Рекс не выдерживал и тут же ей подвывал… Но вот хлопала дверь, в три прыжка Виктор взлетал на второй этаж. На грудь бросался Рекс, заливисто смеялась дочь, нежно обнимала жена, ерошила волосы мать. С Виктора мгновенно слетал груз дневных забот, и так ему становилось легко и покойно, такая огромная волна счастья поднималась в его душе, что он с удивлением ловил себя на совершенно неожиданной мысли: потребуй сейчас у него за эти минуты счастья жизнь — он, не задумываясь, отдаст себя в руки судьбы.

Казалось бы, все было прекрасно, но все чаще приходили мысли о том, что это счастье не просто хрупкое, оно незаслуженное. На дворе конец сорок четвертого, его родная дивизия истекает кровью на Сандомирском плацдарме, Ларин пишет, что разведрота снова нуждается в пополнении. Галиулин деликатно интересуется, когда последний экзамен, — словом, в каких-то сутках езды от Москвы