сыграть.
«Без слабостей». Так отзывалось о нем начальство: человек без слабостей. Что бы ни значила эта фраза, имя Гаррисона был синонимом надежной защиты. Все собаки с годами становятся похожими на хозяев, а все люди — на работу, которую они выполняют. Будучи ответственным за вопросы безопасности во всех проектах «Игл Групп», Гаррисон знал, что цель у него одна — создать надежную броневую защиту, через которую ничто не сможет проникнуть ни внутрь, ни наружу.
Все шло хорошо, пока десять лет назад в какую-то щель не просочился «Зигзаг».
Он думал об этом, покидая дом в Сото-дель-Реаль в то утро в сопровождении трех своих людей. В горах близ Мадрида мартовская ночь была холоднее, чем в городе, но мягче того, к чему привык Гаррисон, а когда он сел в салон автомобиля, то почувствовал себя еще комфортнее. Это был «Мерседес-Бенц S-класс W» специального выпуска, его черный корпус сверкал, как туфли на шпильке какого-нибудь травести, и был укреплен мощными поликарбонатными стеклами и армирован двойным слоем кевлара. Пуля весом девять с половиной граммов, выпущенная из ружья на скорости девятисот метров в секунду в голову любого сидящего в машине, имела бы не больший успех, чем оса-камикадзе, бросившаяся на окошко. Взрыв гранаты, наземной или минометной мины вывел бы автомобиль из строя, но никто из находящихся внутри не получил бы серьезных ранений. В этом бункере на колесах Гаррисон чувствовал себя более или менее нормально. Не в полной безопасности («безопасность заключается в том, чтобы думать, что ты никогда не бываешь в полной безопасности», — повторял он своим ученикам), но более или менее нормально, а это все, к чему может стремиться более или менее нормальный человек.
Водитель сразу тронулся с места, умело вырулил между двумя другими машинами и фургоном, припаркованными у дома, и заскользил в ночи тихо, точно космический корабль. Было без четверти два, на небе сияли звезды, дорога была пустынна, и по самым пессимистическим расчетам они должны были прибыть в аэропорт где-то через полчаса. У них будет более чем достаточно времени, чтобы встретить вновь прибывшего.
Гаррисон размышлял.
После нескольких минут поездки, проведенных в неподвижности, достойной статуи, он вынул руку из удобного кармана пальто.
— Дай мне монитор.
Сидящий слева мужчина вручил ему предмет, похожий на плитку бельгийского шоколада. Это был плоскоэкранный приемник на тонкопленочных транзисторах с диагональю пять дюймов и таким разрешением, что пользователю могло показаться, будто у него на ладони — настоящий кинотеатр. Меню функций позволяло использовать его как компьютер, телевизор, GPS-навигатор или терминал для видеосвязи. Гаррисон выбрал последний вариант и нажал указательным пальцем на опцию «Подсоединенные системы». Послышался звуковой сигнал, и на экране появилась небольшая комнатка в форме буквы «Г», в которой вокруг стола разговаривали четверо ученых. Несмотря на слабое освещение, изображение обладало чрезвычайной четкостью, так что можно было рассмотреть разные оттенки одежды и волос всех присутствующих. Качество звука тоже было потрясающим. Благодаря двум скрытым камерам, передающим изображение, Гаррисон мог выбирать между двумя углами обзора, но ни один из них не позволял увидеть лица Элисы Робледо анфас, поэтому ему пришлось довольствоваться ее профилем справа.
В этот момент говорила Жаклин Клиссо.
—
Они говорили по-испански. Гаррисон мог подключить систему автоматического перевода, интегрированную в программу наблюдения, но делать этого ему не хотелось. Понятно, что они рассказывали о своих бедах и вводили Лоперу в курс всего происшедшего.
Он погладил подбородок. То, что ученые столько обо всем узнали, его интриговало, хоть Картер и получил множество доказательств того, что перед смертью Марини им помогал. Но можно ли было объяснить вмешательством Марини, к примеру, получение копий отчетов о вскрытии? Принимая во внимание, что сам Марини об этом практически ничего не знал, кто мог быть их осведомителем? Кто мог слить информацию? Это начинало беспокоить Гаррисона.
Теперь говорил Бланес. Как ненавистно ему было чванство профессора своим превосходством и умом.
Взгляд его задержался на Элисе Робледо. В последнее время на некоторые вещи он всегда смотрел одинаково: не мигая и даже не дыша, крайне внимательно. Он знал принцип устройства глаза и понимал, что зрачок — не пятно, а маленькое отверстие. Иными словами, трещина, слабое место.
Через это отверстие могли проникать неприятные сцены, например, те, которые он видел четыре года назад в доме Колина Крейга и в квартире Нади Петровой или вчера на столе для вскрытий в миланском морге.
Он уже решил, что будет делать, и получил добро от начальства на обеззараживание, ампутацию гангрены. Он приблизится к ученым под хорошей защитой и удалит всю больную плоть, которая перед ним находится, и с особым рвением он удалит ту плоть, из-за которой появляются трещины, щели.
И больше всего внимания он уделит Элисе Робледо. Этого он не говорил никому, даже самому себе.
Но знал, что поступит именно так.
Вдруг весь экран заполонили зубцы пилы. Гаррисон на миг подумал, что Всемогущий наказывает его за дурные мысли.
— Помехи в передаче, — сказал сидевший слева мужчина, подправляя что-то в «шоколадной плитке». — Может, недостаточное покрытие.
Гаррисон не придал особого значения невозможности видеть или слышать. Все эти ученые, включая Элису, были лишь слабой светящейся точкой на его личном небосводе. У него были свои планы, которые он осуществит в подходящий момент. Сейчас он хотел сосредоточиться на последнем деле, ожидавшем его в эту ночь.
Бланес собирался сказать что-то еще, но тут его прервали.
— Самолет профессора Зильберга приземлится через десять минут, — сказал Картер, входя в комнату и закрывая за собой дверь.
Это вмешательство настолько вывело Элису из себя, что она подскочила на стуле:
— Убирайтесь отсюда немедленно! — отрезала она. — Вам недостаточно подслушивать через микрофоны? Мы хотим поговорить без посторонних! Уходите прочь!
Позади себя она услышала грохот отодвигающихся стульев и просьбы успокоиться со стороны Виктора и Бланеса. Но она уже достигла критической точки. Пристальный взгляд Картера и стоящее перед ней тело, мощное, как кусок гранита, казались ей символичными: они были точной метафорой ее беспомощности перед происходящим. Она приблизилась к нему на расстояние нескольких сантиметров. Элиса была выше ростом, но, толкнув Картера, почувствовала себя так, словно пыталась сдвинуть с места кирпичную стену.
— Вы что, не слышите? Не понимаете по-английски? Убирайтесь, блин, вместе со своим шефом раз и навсегда!
Не обращая на Элису внимания, Картер посмотрел на Бланеса и кивнул:
— Я включил передатчики помех. Гаррисон поехал в аэропорт и сейчас не может ни слышать, ни видеть нас.
— Замечательно, — ответил Бланес.
Элиса растерянно переводила взгляд с одного на другого, не понимая смысл их диалога. Тогда Бланес сказал:
— Элиса, это Картер многие годы тайно оказывает нам помощь. Он является нашим источником
