Нечасто приходилось ему бывать в таком состоянии.

Потные руки соскальзывали с руля, сердце билось все быстрее, в груди ныло и казалось, что, как ни старайся, расправить легкие и наполнить их воздухом все равно не удастся. У Виктора такой букет ощущений почти всегда предшествовал свиданию с сексуальной подоплекой.

В тех редких случаях, когда он встречался с девушками, зная или подозревая о том, что вечер может закончиться в постели, он испытывал именно такое смятение. К несчастью или к счастью, никто из них подобных намеков ему не делал, и все вечера кончались поцелуем и обещанием перезвонить.

А сейчас? В какой постели может завершиться этот вечер? Свидание было назначено не с кем иным, как с Элисой Робледо.

Вот это да.

Конечно, дома у нее он уже бывал (вообще-то они были или по крайней мере считали себя друзьями), но так поздно никогда не задерживался, и почти всегда с ними был кто-то из коллег и они что-то отмечали (Новый год, окончание последнего семестра) или вместе готовились к семинару. О таком моменте он мечтал с тех пор, как они познакомились десять лет назад, на незабываемой вечеринке в университете имени Алигьери, но никогда не думал, что все произойдет именно так.

И готов был поклясться, что дома у Элисы его ждет совсем не секс.

При мысли об этом он рассмеялся. Смех помог ему расслабиться, снять нервное напряжение. Он представил себе, как Элиса в нижнем белье встречает его объятиями и томно говорит: «Привет, Виктор. Ты все понял. Проходи». Волна смеха продолжала нарастать внутри, как надуваемый кем-то воздушный шарик, но вместо взрыва к Виктору вернулась всегдашняя серьезность. Он припомнил все то, что сделал, подумал или представил себе с момента этого странного звонка, почти час назад: сомнения, колебания, желание позвонить ей и попросить разъяснений (но она сказала, чтобы он этого не делал), ребус. Как это ни удивительно, как раз с ребусом проблем было меньше всего. Виктор очень хорошо помнил отгадку, что не помешало ему отыскать ребус в соответствующем альбоме с вырезками. Этот ребус появился в журнале недавно. На картинке было три бегуна, знак «плюс», снежный ком и буквы «Н» и «Е». Вопрос: «Что мне делать?» В свое время он разгадал это меньше чем за пять минут. Слова «бег» (вид запыхавшихся бегунов очень рассмешил Элису), «и», «ком» и «не» складывались в фразу: «Беги ко мне».

Это просто. Его проблема, его опасения были связаны с другим. Он недоумевал, к примеру, почему Элиса не могла прямо сказать, что ей нужно, чтобы он приехал к ней домой сегодня. Что с ней такое? Может быть, рядом с ней кто-то (ради Бога, только не это), кто ей угрожает?

Был и другой вариант. И он-то пугал больше всего. Элиса больна.

И еще последний, несомненно, самый лучший, но и этот вариант не оставлял Виктора равнодушным. Он представлял себе такое развитие событий: он приезжает к ней домой, она открывает дверь, и происходит нелепый разговор. «Виктор, ты как тут оказался?» — «Ты сказала, чтоб я приехал». — «Я?» — «Да, чтобы я сделал то, что сказано в ребусе». — «Ну что ты!» — Она хохочет. «Я сказала, чтобы ты решил этот ребус, ну, чтобы ты его сегодня отгадал!» — «Но ты сказала, чтобы я тебе не звонил». — «Сказала, чтобы тебя не беспокоить, я собиралась перезвонить тебе потом…» Застыв на пороге, он чувствовал бы себя полным идиотом, а она продолжала бы смеяться…

Нет.

Он ошибался. Такой вариант невозможен.

С Элисой что-то творится. Что-то ужасное. Более того, он давно знал, что с ней уже многие годы происходит что-то ужасное.

Он всегда об этом подозревал. Как все скрытные люди, Виктор проявлял безошибочное чутье в отношении интересующих его вещей, а мало что интересовало его в этом мире больше, чем Элиса Робледо Моранде. Он видел, как она ходит, как говорит, как движется, и думал: «С ней что-то не так». Его глаза как магнитом притягивало к ее спортивной фигуре и длинным черным волосам, и он ни на миг не сомневался: «Она скрывает какую-то тайну».

Он даже, пожалуй, знал, откуда тянутся нити этой тайны — из ее работы в Цюрихе.

Виктор обогнул клумбу и выехал на улицу Сильвано. Сбросил скорость, стал искать место для парковки — не нашел. В одной из машин он увидел сидящего за рулем мужчину, но тот знаками показал, что уезжать не собирается.

Миновав подъезд Элисы, он поехал дальше. И тут прямо перед ним оказалось свободное место. Виктор затормозил, включил заднюю передачу.

Тогда-то все и произошло.

Спустя некоторое время он с удивлением размышлял о том, почему его мозг так по-особому реагирует на экстремальные ситуации. Первое, что привлекло его внимание, когда она внезапно появилась и постучала в окно передней дверцы, было не смертельно испуганное выражение ее белого, как кусок сыра в лунном свете, лица, и не то, как она чуть ли не запрыгнула в машину, когда он ей открыл, и не то, как она оглянулась назад с криком: «Езжай! Скорее, пожалуйста!»

Не обратил он внимание и на гудки, вызванные его резким маневром, и на фары, ослепившие его через зеркало заднего вида, и на послышавшийся сзади скрип шин, почему-то вызвавший в памяти припаркованную машину с выключенными фарами и сидящим за рулем мужчиной. Все это он пережил, но воспринял как-то спинным мозгом.