Валенте отстранился от нее, но удрать ему не удалось. Они вместе прошли к выходу и оказались в холле лицом к лицу. Его внешний вид, как всегда, навел Элису на мысль, что у него на плечах висит неоновая вывеска: «Вот он я, Валенте Шарп»: огненно-красная джинсовая рубашка с длинным рукавом, застегнутая на все пуговицы, бордовые брюки и ремень, рыжие кожаные сапоги и золотистые сережки и ожерелье в качестве украшения. Бедж участника конгресса (который Элиса засунула в карман) висел у него на груди поверх рубашки, на бедже блестело его имя. Вся светлая влажная челка была аккуратно уложена на правый глаз. В его голосе прозвучал оттенок недовольства:

— Я дал тебе первый приказ: иди в мужской туалет.

— И не подумаю.

В его глазах мелькнул блеск, похожий на затаенную насмешку, но угловатые черты лица остались неподвижны.

— Отступать теперь — с твоей стороны, трусость, госпожа Робледо.

— Я не отступаю, господин Валенте. Когда я проиграю, я расплачусь.

— Уже понятно, что ты проиграла. Бланес сказал, что твои переменные локального времени — все равно что собачья какашка на ботинке.

— Это просто его мнение, — возразила она. — Он ничего не доказал, а просто выразил свое мнение. Но в физике все решают не мнения.

— Да ну…

— На кон поставлено очень многое. Я хочу быть уверена, что прав ты, а не я. Или ты боишься проиграть?

Валенте, не мигая, смотрел на нее. Она стойко выдерживала его взгляд, не отводя глаз. Через некоторое время он втянул в себя воздух.

— Что ты предлагаешь?

— Ясно, что я не буду ввязываться с Бланесом в дискуссию во время, отведенное для вопросов. Но давай сделаем так. Все знают, что Бланес решит, кого брать с собой в Цюрих, на основании поданных нами работ. Я уверена, что, если моя идея покажется ему достойной рассмотрения, он выберет меня. Если же он, напротив, думает, что идея дурацкая, он меня не возьмет. Предлагаю подождать до тех пор.

— Он выберет меня, — мягко сказал Валенте. — Тебе надо свыкнуться с этой мыслью, дорогуша.

— Тем лучше для тебя. Но этого даже не потребуется. Если он отклонит мою кандидатуру, я расплачусь за проигрыш.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «расплачусь»?

Элиса перевела дух:

— Пойду, куда ты скажешь, и сделаю, что ты скажешь.

— Я не верю. Ты найдешь другую отговорку.

— Клянусь, — сказала она. — Даю слово. Если он меня не возьмет, я сделаю то, что ты скажешь.

— Ты врешь.

Она посмотрела на него блестящими глазами.

— Я воспринимаю это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

— Что? Мое пари?

— Мои идеи. Твое пари для меня глупость, как и все, что ты наговорил мне тогда у тебя дома. Никто нас не изучает, никто за нами не следит. С мобильником все вышло случайно: пару дней назад мне его вернули. Я думаю, ты хочешь передо мной повыпендриваться. Но я тебе вот что скажу. — Элиса оскалила зубы в широкой улыбке. — Будь осторожен, господин Валенте, потому что теперь тобой заинтересовалась я.

Валенте смотрел на нее со странным выражением лица.

— Ты очень необычная подруга, — произнес он тихим голосом, как бы про себя.

— Зато ты с твоими идеями типа «мужского туалета» кажешься все более заурядным.

— Форму оплаты выбирает победитель.

— Согласна, — кивнула Элиса.

Тут он вдруг рассмеялся. Как будто пытался сдержать смех в течение всего разговора.

— Ну ты даешь! — Какое-то время он просто повторял эту фразу и тер глаза. — Ты просто, на фиг, даешь! Я хотел тебя испытать, посмотреть, что ты будешь делать. Клянусь, что, если бы ты пошла в мужской туалет, я бы лопнул со смеху… — И тут он взглянул на нее более серьезно. — Но я принимаю твой вызов. Я совершенно уверен, что выберут меня. Более того, я сказал бы, что меня уже выбрали, дорогуша. И когда это случится, я позвоню тебе на мобильник. Всего один звонок. И скажу, куда тебе идти и как, что ты можешь взять с собой, а что нет, и ты повинуешься каждому моему слову, как собачка на конкурсе… И это будет только начало. Вот уж я оттянусь, обещаю… Я уже говорил тебе: ты меня интересуешь, да еще имея такой характер, так что будет любопытно узнать, до какого предела ты готова идти… В противном случае подтвердятся мои подозрения: что ты вруха и трусиха, не умеющая держать слово…

Элиса спокойно выдержала этот словесный поток, не отводя глаз, но сердце у нее колотилось, а во рту пересохло.

— Хочешь отказаться? — с притворной серьезностью спросил он, глядя на нее левым глазом (правый был наглухо закрыт волосами). — Это твой последний шанс.

— Я уже поспорила. — Элиса выжала из себя улыбку. — Если хочешь отказаться ты…

На лице Валенте появилось выражение ребенка, который неожиданно для себя обнаружил интересную игрушку.

— Чудесно, — сказал он. — Я с тобой оттянусь по полной программе.

— Поживем — увидим. А теперь, если позволишь…

— Погоди, — проговорил Валенте и оглянулся по сторонам. — Я уже сказал, что уверен, что выиграю, но хочу быть с тобой предельно честным. Знаешь, на этом конгрессе есть такие вещи, которые заставляют меня думать, что не все тут так, как пытаются изобразить… Бланес и Марини как-то чересчур настойчиво пытаются доказать, что их «секвойя» превратилась в бонзай, но я заметил нечто странное… — Сделав шаг в сторону, он поманил ее рукой. — Иди, сама увидишь.