открытие было совершено без помощи признанных методов «начетничества», оно вошло в этот «бисерный» мир грубого материализма как будто извне, из источника, которого нет и существование которого не допускается внутри области его научной школы. Возможно, он назовет этот внешний источник интуицией. Он мог бы рассказать, что было бы мудро уравновесить чью-либо жизнь хотя бы нерегулярными интеллектуальными каникулами от перебора четок, чтобы можно было получать настоящее удовольствие в виде «диких» экскурсий освобожденного разума. Большинство из распространенных интерпретаций «интуиции» как источника научного открытия лучше было бы вообще не рассматривать. До сих пор ни в одном из них нет никакой строгости изложения. В подобного рода рассуждениях мы сталкиваемся с бессознательной ассимиляцией принципа Высшей Гипотезы, частично вымаранного из сознания необходимостью получения оценки выше, чем «удовлетворительно», во время муштры и оболванивания при проведении инструктажа, например, в силлогической математической физике. Та часть сознания студента, которая восстает против этого процесса обезличивания, ощущает некий «стыд», а свою «фантастическую жизнь» он должен прятать от власть имущих и своих товарищей, если он не собирается стать объектом насмешек в среде своей профессии. Именно эту часть интеллекта первооткрывателя можно рассматривать как «интуицию», что хотя и неверно, но понятно.

«Интуиция» в той мере, в которой мы признаем