27-го стрелкового корпуса)
Медленно отступая с боем от рубежа к рубежу, противотанковая бригада Москаленко утром 24 июня заняла оборону у местечка Торчин, в 25 км к западу от Луцка, а к концу дня вела бой уже в пригородах Луцка. С другой стороны, из монографии Владимирского следует, что встречный танковый бой произошел в районе поселка Войница, т.е. в 25 км к западу от Торчина.
Совместить эти два описания боев на шоссе Владимир-Волынский — Луцк сложно. Автор склонен поверить Москаленко, который был и живым свидетелем, и главным действующим лицом этих событий. Скорее всего, 1-я ПТАБ и 19-я тд действовали по отдельности, причем в районе Войницы днем 24 июня ударная группа из 19-й тд п 135-й сд могла встретиться только с частью сил немецкой 14-й танковой дивизии, так как передовые части 14-й немецкой танковой дивизии в это время пытались прорваться через оборону бригады Москаленко в районе Горчина, т.е. были уже значительно восточнее Войницы.
Единственное, что не вызывает никакого сомнения, — это трагический результат встречного танкового боя у Войницы. Предоставим слово маршалу Рокоссовскому:
К сожалению, эти «разглагольствования» не были безосновательны. Вот как описывает Москаленко встречу с остатками 22-го МК, произошедшую днем 25 июня:
О состоянии дел в 19-й тд убедительно свидетельствует тот факт, что на марш от Луцка до Войницы (50 км) этой танковой дивизии потребовалосьполтора дня, причем из 158 танков до места боя дошло только 45, а из 58 бронемашин — только 12. В бою у Войницы погибли командиры двух танковых и мотострелкового полков дивизии. Скорее всего, такие огромные потери командного состава явились результатом мужественной, но неорганизованной попытки горстки оставшихся в строю танкистов атаковать в лоб немецкие средние танки на легких Т-26 с противопульным бронированием.
Еще более странные события происходили в 215-й моторизованной дивизии. Утром 23 июня дивизия ушла к Ковелю. Только 25 июня (т.е. уже после разгрома 19-й танковой дивизии) 215-я мд на северных окраинах Владимир-Волынского встретилась с выдвигающейся из города на восток 298-й пехотной дивизией вермахта.
На вооружении 133-го танкового полка 215-й моторизованной дивизии перед войной было 129 танков БТ.
Более того, перед наступлением на Владимир-Волынский ей был передан (в дополнение к ее «собственному») и один из танковых полков (по другим сведениям — два танковых батальона) 41-й танковой дивизии. Тем не менее, как пишет Владимирский, в бою 25 июня 215-я мд действовала как пехотное соединение,
Куда же делись танки? Встречаются сообщения о том, что танковый полк 215-й мд отстал якобы из-за того, что «израсходовал горючее» — и это при том, что общая протяженность маршрута Ровно — Луцк — Ковель — Владимир-Волынский составляет 190 км по шоссе (значительно меньше запаса хода танков БТ), а на складах 5-й армии хранилось горючее в количестве 33 (тридцать три) заправки [92].
Встречный бой с немецкой пехотной дивизией закончился тем, что (как пишет Владимирский) уже на следующий день, 26 июня,
Самым крупным соединением в составе 22-го МК была 41-я танковая дивизия. На ее вооружении было 414 танков (больше, чем в двух других дивизиях корпуса, вместе взятых), в том числе 31 сверхтяжелый танк КВ-2, вооруженный 152-мм гаубицей.
Как уже было отмечено выше, в первый день войны 41-я танковая дивизия ушла с основного операционного направления, с автострады Владимир - Волынский — Луцк в лесисто-болотистый район Ковеля. Там дивизия фактически перешла в распоряжение командира 15-го стрелкового корпуса, выдвиженца Жукова, полковника И.И. Фелюнинского. Личность этавесьма незаурядная. В июне 41-го полковник Федюнинский командует генералами (начальник штаба 15-го СК — генерал Рогозный, командир 45-й дивизии корпуса — генерал Шерстюк). 8 октября 1941 г. бывший командир корпуса, ныне генерал- майор Федюнинский, принимает из рук Жукова командование целым фронтом, да еще каким фронтом — Ленинградским! Правда, через 18 дней этот блистательный карьерный рост покатился под гору, и на завершающем этапе Великой Отечественной войны генерал Федюнинский ушел в тень.
А в июне 1941 г. полковник Федюнинский (равно как и командующий 5-й армией генерал-майор М.И. Потапов) распорядился оказавшейся в его руках мощной танковой группировкой достаточно характерным для тех дней способом. Дивизию тут же разорвали на отдельные полки, батальоны, танковые роты, которым поручалось то рыскать по заболоченному лесу в поисках несуществующих немецких «десантов», то охранять штабы, то прикрывать отход 15-го СК от Ковеля в дебри Полесья. Если 19-я танковая и 215-я моторизованная хотя бы один день вели бой, то история исчезновения 41-й танковой дивизии и вовсе не поддается логическому описанию.
После гибели генерала Кондрусева в командование 22-м мехкорпусом вступил начальник штаба корпуса, генерал-майор Тамручи. Однако «Описание боевых действий 41-й танковой дивизии Юго-Западного фронта за период с 22 по 29 июня 1941 г.». (ЦАМО СССР, ф. 229, оп. 157, д. 712, л. 443—444) подписано почему-то временно исполняющим обязанности (ВРИО) командира 22-го МК полковым комиссаром Липодаевым и ВРИО начальника штаба корпуса старшим лейтенантом (!!!) Корецким. Что все это значит? Как на должности ВРИО начальника штаба мехкорпуса мог оказаться старший лейтенант? Где же в эти дни были майоры, подполковники и настоящие полковники?
Впрочем, не будем зря придираться к форме и перейдем непосредственно к содержанию.
На первой же странице «Описания боевых действий 41-й тд» читаем:
