Как и в трагической истории с разгромом конно-меха-низированной группы Западного фронта у Гродно, на Украине все так же началось с Директивы № 3.

Еще раз напомним, что в 21 час 15 минут 22 июня 1941 г. Нарком обороны Тимошенко приказал:

«...мощными концентрическими ударами механизированных корпусов, всей авиацией Юго-Западного фронта и других войск 5 -йи 6-й армий окружить и уничтожить группировку противника, наступающую в направлении Владимир-Волынский, Броды. К исходу 24 июня овладеть районом Люблин».

Остальным силам Юго-Западного и Южного фронтов (26, 12, 18, 9-й армиям) были поставлены чисто оборонительные задачи: «Прочно обеспечить себя и не допустить вторжения противника на нашу территорию...»

Полный текст этой директивы был опубликован «Военно-историческим журналом» только через 48 лет после ее подписания [182], но в кратком изложении она была известна давно. При этом всякий советский историк считал своим долгом (или, точнее сказать, имел партийное задание) пожурить наших главных полководцев за то, что они, «исходя из необоснованной переоценки возможностей войск, отдали приказ явно нереальный, а потому и невыполнимый».

В дальнейшем, после того как шило окончательно вылезло из мешка, и из рассекреченных документов стало понятно, что возможности Красной Армии (состав, численность, вооружение, резервы, обеспеченность боеприпасами и горючим) позволяли ставить задачи по захвату не одного только Люблина (всего-то 80 км к западу от границы), направленность критики сменилась. Теперь Директиву № 3 принято ругать за то, что в ней были указаны совершенно нереальные сроки проведения контрудара. Так, один товарищ, штабист с большим стажем работы в оперативных отделах, написал целую статью про то, что на разработку и подготовку к проведению операции такого масштаба требуется по меньшей мере месяц, а еще лучше — два.

Не будем спорить. Будем уважать мнение профессионала. Два так два.

А только кто же сказал, что планирование наступательной операции и оперативное развертывание войск на Западной Украине началось только поздним вечером 22 июня 1941 г.? Последние предвоенные планы Юго-Западного фронта (Киевского Особого военного округа) не рассекречены по сей день. Нет уже того государства, в состав которого входила территория Киевского округа, ушли из жизни все без исключения агенты-нелегалы, обеспечившие разведывательной информацией разработку этих планов, давным-давно ушла на переплавку вся военная техника, упомянутая в этих планах, многократно изменилась за прошедшие шесть десятилетий пропускная способность дорожной сети, упомянутая в этих планах...

Одним словом — отпали все разумные причины засекречивания этих пожелтевших страниц. Ан нет — сплоченные ряды ветеранов партийно-исторической науки хором проклинают «перебежчика и предателя» В. Суворова, а секрет Большого Плана берегут как иголку с жизнью Кощея Бессмертного, которая, как известно, в яйце, а яйцо — в дупле, а дупло — за морем, ну и так далее...

Но шило неудержимо рвется из мешка. В конце 1991 г., в момент легкой растерянности, охватившей КГБ после того, как 21 августа бронзовая статуя «железного Феликса» (создателя ВЧК Дзержинского) на стальном, тросе проплыла над многотысячной разъяренной толпой, из архивной тиши вырвался один любопытный документ: «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Документ был написан в единственном экземпляре, от руки, заместителем начальника Оперативного отдела Генерального штаба РККА генерал-майором (будущим маршалом и начальником Генштаба) Василевским. В тексте — правка рукой Ватутина или Жукова. Дата написания не указана, судя по содержанию — документ составлен не ранее 15 мая 1941 г. Этой датой его обычно и обозначают. Подписи Тимошенко и Жукова отсутствуют, резолюции Сталина на документе нет.

Не будем отвлекаться сейчас на обсуждение хода дискуссии, которая поднялась после публикации этого, без преувеличения — сенсационного, документа. Тем более что главное внимание публики было привлечено не к собственно оперативным соображениям, а к совершенно заурядной (если руководствоваться здравым смыслом, а не пропагандистскими штампами) фразе: «Считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий Германскому Командованию, упредить противника и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания» [6, стр. 217].

Мысль вполне очевидная и для советского военного руководства отнюдь не новая. Так, еще в апреле 1939 г. К.А. Мерецков (в то время командующий войсками Ленинградского ВО), выступая на разборе командно-штабной игры, проведенной Военным советом округа, заявил: «В тот момент, когда наши противники будут отмобилизовывать свои армии, повезут свои войска к нашим границам, мы не будем сидеть и ждать. Наша оперативная подготовка, подготовка войск должны быть направлены так, чтобы обеспечить на деле полное поражение противника уже в тот период, когда он еще не успеет собрать все свои силы...» [1, стр. 141].

Ветераны советской пропагандистской «науки» уже успели объяснить всем, кто еще способен их слушать, что майские «Соображения» — это всего лишь черновой набросок, составленный (на 15 листах, с четырьмя приложениями и семью картами) генералом Василевским от скуки, в свободное от основной работы время. Пока публике пытались заморочить голову «дискуссией» такого уровня, были рассекречены и опубликованы [6, 16] другие документы.

В конечном итоге к концу 90-х годов стали известны следующие составные части Большого Плана:

— Докладная записка наркома обороны СССР и начальника Генштаба Красной Армии в ЦК ВКП(б) ИВ. Сталину и В.М. Молотову «Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и