— Сержант, — обратился Флинн к Мудроу, — если я с чем-то и согласен, так это с тем, что лучшей кандидатуры для поимки убийц Рональда Чедвика нам не найти. Связаны они с террористами или нет, в данный момент не важно. Не сомневаюсь, их арест найдет самый благожелательный отклик у жителей Нью-Йорка.

В кабинете повисла тишина, все размышляли над предложением Флинна. Первым заговорил Мудроу. Говорил он спокойным, ровным тоном:

— Никак не могу заняться этим делом, инспектор. Хотя бы потому, что в данный момент я в отпуске.

Флинн почти подпрыгнул в кресле и обернулся к Эпштейну.

— Почему вы не предупредили нас, капитан?

— Он не знал, — объявил Мудроу. — В отпуске я с сегодняшнего дня.

— И надолго? — поинтересовалась Хиггинс. Это было так похоже на Мудроу, и она все поняла. Поняла и с трудом сдержала улыбку.

— Я давно не был в отпуске и не могу пока сказать ничего определенного.

Эпштейн нажал кнопку на коммутаторе и связался с оператором службы социального страхования.

— Да, — послышалось сквозь шумы.

— Когда сержант Мудроу последний раз был в отпуске?

— Номер свидетельства о социальном страховании.

Мудроу назвал, и все ждали ответа оператора.

— Господи, да этот парень не брал отпуск с 1972 года, представляете?

Вместо ответа Эпштейн отключил связь.

— А вы не можете отказать ему? — спросила Хиггинс.

— Это не так легко, — объяснил Флинн. — Вмешается профсоюз. Дело безнадежное. Если он отказывается, профсоюз его поддерживает — автоматика.

— Это ваше последнее слово?

Флинн попытался спасти свой авторитет.

— Очевидно, мне придется назначить на это дело другого детектива. Надо раздобыть улики, способные привести…

Внезапно Мудроу перебил Флинна и удивил всех:

— Знаете что, я передумал. Если уж это так важно, отложу отпуск на пару недель. В конце концов, речь об убийстве. Я берусь за это дело. И раскрою его для вас.

Флинн замер в изумлении, но тут же одобрительно улыбнулся.

— Тогда все улажено. Если понадобится помощь, обращайтесь, мы все сделаем. — Уже в предвкушении обеда он повернулся к Алану Эпштейну. — Проследите, чтобы сержант получил все, что ему понадобится.

Все, что Мудроу помнил о тех временах, когда художники состояли в штате полиции, сводилось к тому обстоятельству, что его тогдашнюю подружку Марию Эспозито уволили; когда управление приняло систему ИДЕНТИФИКАТА. Тогда убрали всех художников. Правда, спустя несколько месяцев их снова приняли на работу, несмотря на то что систему идентификатов сохранили. Просто выяснилось, что прозрачные пластины, как бы тщательно их ни изготавливали, не способны воссоздать истинный облик подозреваемого. Заметно меньше стало арестов, проводимых на основании свидетельских показаний. К несчастью для Мудроу, Мария Эспозито уже устроилась в одном из рекламных агентств на Парк-авеню и вместе с новой престижной работой завела себе и престижного любовника из того же агентства, пижона в костюме- тройке.

Но идентификат все же остался приоритетным направлением. Художники стоили дороже пластин с изображением и требовали улучшений условий труда, отказываясь, например, выезжать с полицейскими на дом к свидетелям, которые в свою очередь не хотели ехать в участок. В результате порядок пришлось изменить. Детектив выезжал на место преступления с комплектом пластин, а вслед за тем к своей работе приступал художник, придававший изображению сходство с человеком.

ИДЕНТИФИКАТ изобрел иллюстратор, оформлявший одно энциклопедическое издание: ему нужно было изобразить организм лягушки так, чтобы читатель мог изучать его последовательно, как бы слой за слоем — мышцы, систему пищеварения, сердце, легкие, кровяные сосуды, скелет. Для этого он использовал прозрачные пленки, а потом, увидев в газете портрет заключенного, бежавшего из тюрьмы, задумался: а почему бы не применить этот метод для воссоздания внешних данных преступников.

И возник идентификат, состоявший из более чем трех сотен пластиковых прямоугольников, на которые наносились овал лица, линии волос, усы, губы, нос и так далее. Полицейский начинал опрос свидетеля с формы лица: овальное, круглое, квадратное, худое? Выяснял, как выглядят глаза, брови, нос, губы. Так возникал — в первом варианте — портрет, который раскрашивали, а потом печатали с него фотокопии, снова поступавшие к художнику, обязанному сделать изображение похожим на нечто человеческое.

Существование идентификата значительно облегчало задачу Мудроу, которому надо было хотя бы приблизительно представить, как могут выглядеть те, кто замешан в убийстве Рональда Чедвика. В отличие от художника, — художника из участка практически не вытащить — комплект идентификата можно взять на любой срок до следующей инвентаризации, а она проводится раз в год.

После совещания у Эпштейна Мудроу взял идентификат под мышку и вышел из управления. Регистрации он постарался избежать, потому что не хотел связываться ни с кем из официальных лиц; иначе Хиггинс быстро сообразит, что у него в руках уже что-то конкретное, и не даст ему провести расследование самостоятельно.

Он пошел прямо на Райкерс-Айленд, по направлению к большой нью-йоркской тюрьме, где преступники, не способные внести залог, ожидали суда. Этот дом боли и печали стал пристанищем для Пако Бакили — срок, полученный им за предыдущие преступления, безусловно превышал потенциальную продолжительность человеческой жизни. К этому времени Пако, как и обещали доктора, стал похож на себя. Он уже свыкся с мыслью о предстоящем заключении, все удовольствия, которые способна дать тюрьма, получал, и отжимался пятьсот раз ежедневно, несмотря на боль в правой руке. Все его приятели сидели там же, и он чувствовал себя в относительной безопасности. Неудивительно, что, когда он увидел в маленькой комнате для допросов Стенли Мудроу, его охватила привычная — как и прежде при таких встречах — тревога.

— Здравствуй, Пако, — начал Мудроу.

— Пошел ты… — Пако машинально поднял плечи и вытянул грудь.

— В чем дело? Не с той ноги встал? — Мудроу понимал, что находится в невыгодном положении: Пако уже подал кассационную жалобу и ожидал, когда приговор вступит в силу.

— Тебе что от меня надо?

— Сейчас узнаешь. Ты знаком с Джонни Катаносом и его подружкой? Ведь это они тебя подставили.

— Откуда ты это взял? — Пако заговорил с сарказмом. — Даже и не представляю, кто это сделал.

— Так вот, я их убью.

— Ищейка легавая…

Тут спокойствие изменило Мудроу, и Пако это почувствовал и испугался. И не зря. Хотя Пако восстановил форму, Мудроу не составило труда схватить его за шиворот и прижать к столу.

— Я убью их, и ты мне поможешь. Как ты думаешь, кто снял с тебя половину обвинений? Кто? Ты что думаешь, ангелы спустились с неба, чтоб облегчить твою участь? Мне нужен грек. Понял?

— Мне он тоже нужен, — сказал Пако голосом, полным отчаяния. Единственное, что его сейчас успокаивало, — длинный стол, отделявший его от Мудроу.

— Тебе его не достать. Ты уезжаешь. Если бы ты мог это сделать сам, без посторонней помощи, давно бы это сделал. Но успокойся, попробуй успокоиться. Помоги мне, и я сделаю все за тебя. Эта сволочь испустит дух, а ты будешь ни при чем. Понимаешь меня? Я ничего не могу сделать без твоей помощи. Они в твоих руках. Обе шлюхи и грек.

Пако, отдышавшись, сел на стул.

— Но ты не сказал, что поковыряешь их как следует. Ты сказал, что убьешь.