серым пятиэтажкам Федерации, а из окон выглядывали испуганные лица горожан.
— Ничего, они ведь просто куклы, — пробормотал Сигурд. Ему хотелось, чтобы те, кто его вел, согласились с ним, но сопровождавшие молчали.
Сигурд подумал, что если взорвать кирпичное сооружение во дворе Инзы с гудящей внутри центрифугой, то может пострадать и сам дом, в котором живет Инза. Прежде мысли о невинных жертвах этой войны облетали его стороной, сейчас же он вдруг остро ощутил их неумолимую справедливость. «О чем ты думаешь? — сказал кто-то внутри усталым голосом, очень похожим на голос полковника Лепы. — Вот еще, мягкотелая зубровщина… Подумай о терракотеррах, ты ведь их ненавидишь. Цель оправдывает средство… Это испытание. Именно так проверяется благонадежность…»
«Да, я ненавижу терракотеров, — ответил Сигурд. — Они убили моего дядю».
Тут он сообразил, что окончательно замурован в шаре, и идти ему уже некуда, потому что куда бы он ни свернул, всюду его будет встречать только блестящая вогнутая поверхность, переливающаяся всеми цветами радуги.
«Все», — вздохнул он и стал опускаться на пол, но в эту минуту шар бешено завертелся и, чтобы остановить его, пришлось снова разогнуться и стать по стойке смирно. Стоял он долго, — может быть, целый день, а вокруг водили хоровод люди в черной офицерской форме. Они приветливо к нему обращались, спрашивали о чем-то, и он как мог отвечал на их вопросы.
Среди прочих он снова увидел господина Яглома. Маршал горько сетовал на сложную ситуацию, смеялся над чем-то, что-то растолковывал, порой незлобно ругал Сигурда, трогал его за руки и даже пару раз обнял. Сигурд поинтересовался насчет городских: что с ними станет? — но господин Яглом только скорбно вздыхал да кривился: «А вот закинем тебя к терракотерам в тыл, будешь сам решать…»
— Хочешь узнать? — раздался чей-то голос.
— Узнать — что? — спросил Сигурд и тут же оказался в ярко освещенном зале.
Посредине стоял настоящий золотой трон (такие Орест Зубров еще в бытность бионером видел в детских фильмах киностудии «Дружба»; сразу вспомнилась «Сказка о заколдованном принце»: ее по ящику крутили раза три или четыре в год). Трон был роскошен, но не так архаичен, как в кино, — скорее, это было изысканное кресло фантастического космолета. На нем, глядя в пол, сидел смуглый человек в длинной серебристой одежде и высоком головном уборе, который сверху заканчивался необычной завитушкой вроде музыкального ключа. В руке у незнакомца был посох, верхний конец его, как показалось Сигурду, был увенчан каким-то устройством с чем-то вроде глаза-объектива в середине. Рядом с головой в воздухе покачивался светящийся полупрозрачный шар с дужками, похожими на распростертые символические крылышки.
Человек медленно поднял голову, посмотрел на Сигурда большими абсолютно черными глазами. Что- то сильное, невидимое на мгновение толкнуло Сигурда, окутало, придавило и вновь отпустило. Эй! Какого чхаря?
Через секунду толчок повторился, он заставил Сигурда сначала отступить на шаг, затем припасть к полу. Он опустился на одно колено, попытался подняться и не смог.
— Пусти! — прохрипел. — Ну!..
Человек улыбнулся одними уголками рта.
— Все зависит от выбора. — Голос у него был тихий, бесстрастный. — Выбор никогда не бывает окончательным. Я тоже продолжаю выбирать.
— Что ты там болтаешь?.. я не понимаю… пусти…
— Увидимся…
Все вокруг заискрилось…
— …и за успех этого дела! — громко сказал кто-то.
Сигурд сидел за столом. Напротив — полковник Лепа: подперев голову рукой, он со страдающим видом ковырялся в тарелке. Перед полковником стоял полупустой бокал с прозрачным питьем.
Плечи и спина еще чувствовали давление человека на троне. Осязаемость видения перешла в реальность. Кто это был?
— Очухался? — процедил полковник.
Рядом с Лепой развалился на стуле тот офицер, что дал Сигурду капсулу. У него были закрыты глаза.
Негромко играла военная музыка.
Сигурд осмотрелся.
Это был большой слабо освещенный зал с мраморными стенами и украшениями в виде барельефа, изображавшего людей в форме, атакующих терракотеров, отчасти похожих на тех, что Сигурд видел в городе, отчасти, пожалуй, созданных воображением скульптора. За длинными столами сидели нетрезвые офицеры, среди которых Сигурд заметил маршала. Было тут несколько пьяных девиц, одна из них вертелась на костлявых коленях майора Хольма.
«Мрачно как-то», — подумал Сигурд.
— Выпей, — Лепа налил ему из небольшой пузатой бутылки.
Сигурд попробовал. В бокале оказалась водка, она была в половину слабее «Федерации».
— Закусывай, — полковник кивнул на стол, — давай-давай, нам с тобой еще работать предстоит. — Он не сводил с Сигурда злого взгляда.
— Что за работа, господин полковник? — спросил Сигурд, только тут сообразив, что стол заставлен лакомствами.
— П… п… позже узнаешь.
На блюде было выложено запеченное мясо, политое соусом, и разноцветный салат. Сигурд наколол вилкой кусок мяса, отправил в рот: оно оказалось удивительно вкусным. Салат был нарезан из настоящих овощей и свежей зелени — он благоухал. Такую пищу вряд ли пробовали когда-нибудь простые албы, и даже в солдатской столовой не было ничего подобного. Если бы Сигурду не пришлось пожить в городе, ее изысканный вкус поразил бы его.
— У меня тоже тост! — объявил один из офицеров и встал с поднятым бокалом. Все затихли.
— Она всегда была к нам благосклонной, — сказал офицер, — но теперь, должно полагать, она бросает нам вызов. Прежде, господа, мы редко называли ее по имени, но все знали, что она есть. Ее зовут Судьба, и за нее я предлагаю выпить.
Он посмотрел по сторонам, все на какое-то время замерли. Но вот встал маршал Яглом, а за ним все остальные, в том числе и майор Хольм, у которого на коленях сидела девица (она тут же пересела на свободный стул). Сигурд последовал их примеру. Офицеры выпили.
Психоделик (конечно, это была пресловутая прана), если еще и действовал, то очень слабо, — кажется, он немного притуплял слух и зрение, да еще было от него странная истома, зато голова работала вполне нормально.
Сигурд опустился на стул и принялся за еду. Он чувствовал, что Лепа продолжает за ним наблюдать, но решил сперва разделаться с обедом на случай, если внезапно поступит какая-нибудь новая команда.
Сигурд не помнил, как его привели в банкетный зал и усадили за стол. От присяги остались неприятные впечатления. Что-то было в ней вороватое, словно надо было совершить поскорее, а то вот-вот накроют; офицеры во время нее сидели, развалившись на стульях, — Сигурд никак не мог забыть нетерпеливо-злобных выражений их лиц. И смысла такого ритуала он тоже не мог понять. Кому он присягал? Подземному народу? Почему же такие торжественные слова были произнесены в узком кругу?
Сосед полковника что-то шепнул ему на ухо.
— Хочешь б… бабу? — спросил Лепа.
Сигурд покачал головой. Кроме еды ему ничего не нравилось в этой унылой обстановке. Скорей бы они уже приступили к делу.
Он отодвинул пустое блюдо, вытер губы салфеткой и подпер щеку ладонью. Ему вспомнилась Руна.
Еще в первый день, только лишь у него из рук приняли албианку, которая была без сознания, он поклялся себе, что с этого момента рвет с ней все связи. Вернее, поклялся в этом он себе на несколько часов раньше, когда тащил ее по обледенелым скалам. Привязанность к женщине грозила осложнить его и
