Она спрашивала и насчет своего брата Серена, который собирался попасть в Большое Поселение со своим сверхпрочным стеклом, но и по поводу Серена она не получила вразумительного ответа.

Руна впала в уныние и пребывала в этом состоянии уже третий день, и, когда вошел охранник и сказал, что ее вызывают к Верховному, она не сразу поняла, какой высокой чести ее удостоили.

По пути до нее дошло, что ее в самом деле ведут к господину Ханарану: она не раз слышала, что это мудрейший, сильнейший, опытнейший человек в общине, и от одного его слова может зависеть дальнейшая судьба любого обитателя Поселения. Ей уже приходилось видеть Верховного, но то был бывший Верховный — легендарный Велимир. Теперь ее вели к нынешнему вождю самой большой из известных албианских общин — не менее легендарному Ханарану.

Перед тем, как ввести ее в кабинет, охранник предупредил, чтобы во время беседы она стояла неподвижно, и чтобы имела в виду: за ее пульсом, давлением и мозговыми ритмами будут наблюдать через персоль. В случае если она решит предпринять неожиданное действие, ее просто выключат. Она не сомневалась в том, что это им под силу. Получив такое малоприятное предупреждение, Руна вошла. Она оторопела, увидев сухощавого старика в очках и с седой бородкой. Старик бревном лежал на диване.

— Праны хочешь? — спросил он, повернувшись к ней. Он был морщинист, лицо его покрывали красные пранные пятна. Брови и корни усов казались темнее, чем остальные волосы, точно ему случилось, раздувая костер, немного их подкоптить. Глаза за выпуклыми линзами были пустыми.

— Нет, спасибо, — сказала она, чувствуя, как по телу струится дрожь.

— Сядь в ногах, — велел старик.

Памятуя слова охранника, Руна осталась неподвижной. Она с испугом глядела на Ханарана, не зная, что ей делать — оправдываться или молчать.

— Тебе там, за дверью, приказали: стой, где стоишь, и все же если я говорю тебе: «Сядь!» — это значит, что ты обязана выполнить.

Она нерешительно двинулась к дивану, ожидая в любую минуту электрического разряда или чего- нибудь в этом роде.

— Да не бойся ты, не то я начну сомневаться, что ты впрямь жила среди терракотеров.

Она с опаской оглянулась на дверь, затем подошла к дивану и села там, где указал Ханаран.

— Выглядишь ты совсем молодо, — сказал он. — Трахалась с ним?

Руна уставилась в пол из полированного мрамора.

— Верно, он тебя должен был разодрать, этот гигант, — фыркнул старик, поднимая голову и пристально глядя ей на живот. — Ну-ка разденься. Хочу посмотреть, цела ли ты.

— Господин… — умоляюще пробормотала Руна. — Прошу вас…

Старик слегка толкнул ее ногой, и она замолчала.

— Посмотрите на нее: приползла под защиту и думает условия ставить, — сказал он безразличным тоном. — Снимай все.

Его спокойствие напугало Руну еще больше, — она встала и принялась стягивать с себя то, что на ней было — легкие матерчатые боты, куртку со штанами, выданными в карантине, комбинацию, которую носила в городе, лифчик… В конце концов на ней осталась только персоль.

— Каков шрам! Совсем свежий. Кто тебя так?

— Это случайность, сэр… когда мы с Сигом бежали с Шедара…

— Ага, случайность… ври больше. Ну-ка спиной… теперь лицом… Руки подыми… и вторую… да не прикрывайся! Теперь ногу… левую. Ладно, ступай. Там на столе, возьми капсулу в чашке. Съешь ее.

— Пожалуйста, не заставляйте меня, господин, — попыталась упрашивать она, но Ханаран не ответил, он смотрел на нее холодным взглядом.

«Хуже болгарских гангстеров…» — вспомнила она слова Сигурда. Для нее это сравнение было бессмысленным, но что-то зыбкое вдруг объединило ее с людьми призрачной Федерации, которых она едва знала…

Руна подошла к столу, взяла из чашки желтую капсулу и отправила в рот.

— Вот так… другое дело, — умиротворенно сказал Ханаран. — А теперь садись-ка снова у ног и почеши мне пятки.

После занятия маневрированием в тренажерном зале, на котором Сигурд получил двести баллов из двухсот возможных, его вызвал к себе Куртц.

— В зале тяжести таскаешь?

— Таскаю. Хоть и не понимаю, зачем мне это нужно.

— Ты уже наверняка заметил, что к тебе здесь относятся чересчур благосклонно и даже в какой-то мере попустительски, особенно если учитывать, что ты явился издалека, привел с собой малополезную женщину и ведешь себя неподобающе для человека безродного и невежественного.

— Считаете, я недостаточно умен? Эй, вы же сами удивлялись, когда впервые меня…

— Кто знает, может быть, ты умело прикидывался, — оборвал Куртц. — Тесты показали, что твой уровень оставляет желать лучшего. Учитывая твою помощь, мы по-прежнему даем тебе возможность развиваться, но, честно говоря, надеялись на большее. С тем же успехом мы могли обучать любого другого бигема.

— Проведите тесты повторно, — потребовал Сигурд. — Что-то здесь не так… Я ведь был уверен…

— То-то и оно, парень. Ты слишком самоуверен. А теперь заруби-ка себе на носу: только безумец может просить направить его на повторное тестирование. Если тебе говорят, что ты прошел тест, — это значит, ты имеешь право жить в Поселении, — гордись этим правом, бигем. Но если тебе говорят, что тебя хотят направить на внеочередное тестирование, это значит только одно — в твоей благонадежности сомневаются. То, что мне приходится тебя этому учить, говорит вот о чем: ты в самом деле не настолько умен, как сначала нам показалось.

Сигурд стиснул зубы и промолчал.

— Ладно, — Куртц понизил голос. — А теперь то, ради чего я тебя сюда вызвал. Маршал дает тебе условное повышение. Условное — потому что на самом деле ты его еще не заслужил, повышение… потому что ты по-прежнему представляешь некоторый интерес. Скажу от себя: знаю, что ты кое-что сказал маршалу, и он знает, что я не могу этого не знать. Я говорю тебе это, чтобы и ты знал, что я знаю.

— Что вы имеете в виду?

— Ты предложил затеять войну. Скоро сам поймешь, что подверг напрасному риску себя и еще кое- кого, но будет уже поздно. Я не обязан скрывать эту информацию и не скрываю ее. Но для тебя будет лучше держать язык за зубами, уж поверь мне. Не говори ни однокурсникам, ни преподавателям. Понял?

— Как скажете.

— И помни: ты в первую очередь служишь господину Ханарану, а не маршалу Яглому, — такова иерархия Поселения. Твоя информация о городе — это хорошо, твои умственные способности, немного отличающие тебя от других безродных, тоже плюс. Тебя переводят на индивидуальное обучение и дают звание сержанта. За три недели ты должен освоить весь курс, и одновременно уже с завтрашнего дня станешь посещать тактические войсковые занятия. Но ты по-прежнему остаешься бигемом, и твое поведение непредсказуемо, поэтому я со своей стороны обязан усилить контроль. Придется кое-что примерить. Только не стоит воспринимать это как наказание: скорее, как поощрение, ведь теперь ты будешь почти как алб…

— Что?! Ремень? Вы об этом? Нет, сэр, так не пойдет. Я не для того сюда пришел, чтобы меня опоясывали.

— Поосторожнее со словами, бигем, — рявкнул Куртц. — Ты тут не в своей пещере!

— Зачем ремень? Думаете, я собираюсь сбежать?

Куртц стукнул кулаком по столу.

— Молчать! Ты даже понятия не имеешь, что такое персоль!