председателя обкома!

Он быстро распихал четыре пистолета в карманы и за пояс штанов, подошел к двери и осторожно выглянул. Никого.

— За мной, — шепотом.

Они оказались на лестничной площадке, и он закрыл дверь — тихо, как мог. В ответ снизу донесся слабый звук: вроде, чей-то сапог скрипнул. В квартире Руны — теперь уже бывшей — тут же оживились, заговорили.

Сигурд жестом указал вверх. Руна не задавала лишних вопросов. Они бросились на шестой этаж. В носках шаги их были беззвучны. Сигурд хотел с разбегу швырнуть один из пистолетов в стекло на лестничной площадке, но передумал: спускаться надо по другой стене дома.

— Вверх, — шепнул он одними губами.

Заскочив на шестой этаж, он врезал ногой в замок. Дверь хлопнулась об стену. Кто-то закричал в глубине квартиры.

— Давай мешок, — буркнул Сигурд, перекладывая оба пистолета в одну руку. — Держись рядом.

Он бросился искать балкон. Слева, в кухне горел свет, оттуда с оханьем кто-то спешил. Они вбежали в комнату справа, здесь было темно, работал телевизор. Сигурд перескочил через лежавшего на кровати человека, Руна не отставала.

Отбросив шторы, Сигурд открыл дверь. Холодный воздух ударил в лицо.

— Лезь на спину, — скомандовал Сигурд. Мгновение он колебался, а затем швырнул оба пистолета в заснеженную ночь. Прижал мешок к груди. — Теперь держи его крепче.

Руна прилипла к Сигурду, обхватив его ногами и руками.

— Железяка в печенку! — прохрипел Сигурд и, войдя в состояние скачка, перемахнул через обледенелые перила.

— Что значит: он здесь?

Гийом Ханаран, Верховный Правитель Большого Поселения, оторванный от безделья незапланированным появлением эдвайзора, нахмурил брови. Глянув поверх очков, он нехотя продемонстрировал одну из трех гримас недовольства, в свое время отрепетированных до совершенства. Первая гримаса называлась: «Я знаю, что ты все сделал не так».

— Сэр, сначала его хотели оставить в лаборатории для полного обследования, — сказал Пэш, и у него предательски дернулась скула. — Но он заартачился. Он потребовал, чтобы позвали кого-то из верхов…

— И? — Ханаран почесал бородку.

— С ним говорил господин Маре. И господин Куртц. И я тоже немного говорил с ним…

— Ну, и! — поторопил Ханаран.

— Мы все в таком шоке, сэр!.. Как бы сказать… Для бигема он больно толковый, несмотря на то, что он совсем юн. И, видать, он еще кое-что такое знает, о чем покуда помалкивает. Что-то чрезвычайно важное.

— Скажи, наконец, толком, где он сейчас?

— В карантине, сэр.

Пэш — простак простаком. В Поселение он пришел издалека и принес с собой десять фунтов старинных ювелирных изделий: потому его и взяли. Он ведь и не виноват, что простак. И стоять ему за каким-нибудь станком до глубокой старости где-нибудь в электро-монтажном участке, если бы не Куртц… Он-то нарочно этого идиота в эдвайзеры подсунул. Очередные козни.

Ладно. Этот Пэш старается, как может. Он опрятен и подтянут, но той вышколенности, которой отличался интеллигент Жерар, в нем, разумеется, нет.

В сущности, эта замена эдвайзора никак не повлияла на образ жизни Ханарана, и все же иногда ему не хватало Жерара, а порой он даже жалел, что погорячился насчет него.

— А Куртц… он не записан ко мне на прием?

— Нет, сэр.

— Вот хитрый жук… А господин Яглом?

— Тоже нет.

Ханаран побарабанил пальцами по мраморной столешнице, задумчиво рассматривая тщедушную фигуру Пэша в черном мундире без погон.

Похоже, опять скользкий вопрос. И, как обычно, решение принимать ему, Ханарану, чтоб после можно было сказать: «Но, сэр… вы ведь сами…»

— А как он нас нашел, этот бигем?

— Его как бы привела одна бабенка.

— Какая еще бабенка?

— Она из района Восточного плато, сэр. Выжила после карательного рейда, была в рабстве в небольшой общине на Шедаре. Да, сэр, оказывается, там до последнего обитали бигемы. Чересчур уж близко от Мертвой Зоны.

— И?

— Видать, он и впрямь оттуда, сэр. Просто великан. — Пэш сделал многозначительную паузу. — Глаза у него какие-то странные для бигема… больно въедливые. Простите, сэр… я, то есть, хочу сказать: выглядит он, как жутко разумный человек. Даже в школе бигемовских вождей не встречал я таких умников. Покуда с ним толковал, этот парень даже ни разу не ругнулся, а бигемы — те, сами знаете, всегда крепко выражаются. И лицо у него выбрито, и одежда на нем неизвестного кроя, да и обувь чудная. И самое диковинное, сэр, у парня ошейника нет. Так вот, сэр, он просит, чтобы ему позволили с вами поговорить.

День был явно не самым лучшим для Ханарана. Новости, которые принес Пэш, заставляли шевелить извилинами, принимать какие-то головоломные решения, а по ходу волей-неволей требовалось и самого эдвайзора воспитывать… Этого тугодума, пожалуй, куда проще убить. А Куртц еще уверял: лучший из лучших.

— О чем он хочет говорить, этот бигем? Он сказал тебе?

— Кажись, о терракотерах, сэр.

— Чепуха, тут не о чем говорить! Пусть об этом с ним толкует Куртц, у него лоб до затылка.

— Простите, сэр, этот бигем… он уверяет, что знает что-то важное.

«Как же, как же… — подумал Ханаран. — Не осталось ничего важного, все что было важно, давно мертво…»

— А та женщина… что она обо всем этом говорит?

— Она в отключке, сэр. Мы отправили ее в лазарет.

— Проклятье, Пэш! Издеваться вздумал? — Ханаран заставил себе упереть локти в стол и даже привстал с кресла (гримаса номер два: «А пошлю-ка я тебя на внеочередное тестирование»). — Кто только что сказал, что к нам этого бигема привела женщина?

— Я сказал: «как-бы привела», сэр. В каком-то смысле оно так и есть. Он сказал, что это она растолковала ему, как до нас добраться. Но в дороге она пострадала, головой бабахнулась. Бигем ее на руках принес. Симпатичная бабенка.

— Хочешь сказать, женщина объяснила дикарю, как пройти в Поселение, и он сумел его отыскать?